Золушка. Перезагрузка

Девчонки находились там же, где я их оставила, а вот Надежды Викторовны не было. Они больше не плакали, но сидели с такими лицами, будто случилось что-то в высшей степени трагичное. Когда я вошла, обе повернулись в мою сторону и посмотрели так, что, будь я более чувствительна к чужим взглядам, испепелили бы точно.

— Все ты виновата, дрянь, — бросила презрительно Маша и отвернулась.

— Трав своих для нас пожалела. — вторила ей Милана, — А может просто позавидовала, что у нас есть шанс стать невестой Соболевского, а у тебя нет?

— Толком может объяснить что случилось или так и будете говорить загадками? — рассердилась я.

— Толком тебе сейчас я объясню, — раздался голос Надежды Викторовны.

— Ну объясните, жду. Может наконец-то пойму что за дурдом здесь происходит.

— Вместо того, чтобы в невесты выбрать кого-то из моих девочек, принц Соболевский решил жениться на дочке нашей заклятий врагини, а все потому, что ты, дрянь такая, пожалела своих трав, которые быстро сводят синяки, — сказала как выплюнула она, подошла и влепила мне звонкую пощечину. Я схватилась за пылающую щеку, на глазах начали закипать злые слезы.

— Да что вы себе позволяете? Кто вам дал право поднимать на меня руку?

— Это что ты себе позволяешь? Распустилась совсем. А ну марш на кухню, там тебя ждёт работа, а раз уж сегодня ты весь день валялась и ничего не делала, работать будешь без отдыха, до следующего вечера, — с этими словами она не больно, но достаточно неприятно, толкнула меня в спину.

— Я что, здесь в прислугах? С какой такой стати я должна пахать, да ещё и без отдыха? И вообще, я целый день ничего не ела, может сначала хоть накормите?

— Ты забыла золотое правило этого дома? — изогнула бровь Надежда Викторовна. — Кто не работает, тот не ест. Работу сдашь и, так и быть, получишь стакан молока и булку.

— Вы не имеете права морить меня голодом, я буду жаловаться! — сказала я, а Надежда Викторовна захохотала.

— Кому ты собралась жаловаться, маленькая дрянь? — осмеявшись спросила она.

— Кому-нибудь, — насупилась я, потому что кому можно пожаловаться не знала.

— Значит смотри, — заходя в кухню, сказала эта мегера (мысленно я стала так называть Надежду Викторовну), — вот кастрюли, к утру они должны блестеть. Справишься — получишь завтрак. Все поняла?

Я с ужасом огляделась вокруг, кастрюль было штук пятьдесят, не меньше. И все просто чудовищно грязные.

— Да тут работы на год! Я весь день ничего не ела, сил почти нет, — заныла я, в надежде разжалобить мегеру.

— А ты меньше ной и больше делай, может будет результат, — отчеканила она и вышла.

— Ага, сейчас, — сказала я, правда себе под нос.

Когда на лестнице затихли шаги, я решила заглянуть в холодильник и что-нибудь съесть, но, к моему великому изумлению, на кухне его не оказалось. Тогда я принялась открывать каждый шкафчик в надежде хоть на какое-нибудь печение. Рис, пшенка, гречка — всего этого было в огромном изобилии, а больше ничего найти не удалось. Есть хотелось безумно, в животе от голода постоянно урчало. Я уже подумала пойти и завалиться спать, но, представив на минуту, что меня, и правда, оставят вновь без еды, вернулась в кухню и взяла в руки первую кастрюлю. Ополоснула ее водой, капельки застывшего жира никуда не делись. Тогда я взяла нож и стала их отскабливать. Провозившись с ней час, я наконец смогла придать кастрюле более ли менее приличный вид. Сил не было, от голода была слабость и клонило в сон, а руки опускались. За час я смогла отмыть только одну, а тут их штук пятьдесят, это ж сколько мне потребуется времени. Я уже была готова разреветься, когда мне в голову пришла идея попробовать для начала замочить их в горячей воде. Дело сразу пошло веселее, а после трёх ночи у меня, как будто, открылось второе дыхание. Я уже без труда справлялась с кастрюлями, напевая себе под нос.

Ровно в восемь утра на кухню вошла Надежда Викторовна, я как раз поставила на стол последнюю чистую кастрюлю. Она оглядела результат моих трудов и ухмыльнулась.

— Смотри-ка, успела. Ну что же, завтрак ты заработала, — с этими словами она подала мне бидон. — Вскипяти, отнеси в комнаты девочкам и мне, а потом сама можешь перекусить. Да, и сделай им прически, мы приглашены сегодня на обед к соседям, очень влиятельные люди, девочки должны произвести хорошее впечатление, нам это может пригодиться.

Сил пререкаться у меня не осталось, поэтому, вскипятив молоко я понесла его на второй этаж.

Комнаты девочек были похожи друг на друга как братья близнецы и отличались от моей как небо и земля. Просторные, с широким окном, очень светлые. Кровати, на которых можно было свободно разместить как минимум четырех человек, были завешены балдахином. Напротив огромные, во всю стену, зеркала в резных рамах. Когда я принесла им завтрак они ещё нежились в своих постелях.

— Ну наконец-то, — протянула Машка, когда я зашла в ее комнату с подносом в руках, — я уже и не мечтала позавтракать.

— В смысле наконец-то, — вспылила я, — мало того, что я вам тут прислуживают, так вы ещё и вредничаете. Что происходит, Маша?