Золушка по имени Александр (СИ)

— Я найду способ упечь тебя в психушку. У меня связи кругом, ты же в курсе. Тебя признают недееспособным, а я буду рулить твоей долей. Со временем её ничего не стоит переписать на твою сестру, а ты остаток дней с психами доживать будешь. Даю тебе время до вечера. Я должен позвонить ровно в девятнадцать часов и, сказать риелтору, беру я дом или нет. Там ещё желающие есть. Он только ради твоего положения согласился подождать с ответом один день.

Отчим хлопнул по коленям ладонями, а потом встал. Ушёл не попрощавшись, гад. Конечно, будет он теперь со мной разговаривать нормально. Ни здрасьте тебе, ни до свидания. В его глазах я теперь хуже дерьма.

Мама долго рыдала, над якобы моим решением, но я упёрся. Да, действительно, лучше уехать, и от шума столицы, и от бывшего любовника. Здесь всё напоминает о нём. Даже эти больничные простыни. Больше никогда не буду спать, на белом постельном белье.

— Мам, захочешь, в любое время приедешь в гости. И потом, Валентин обещал сиделку и домработницу нанять, два в одном. Дом уже покупают на моё имя. Я Володе доверенность написал. Он там поживёт немного с женой и дочкой в пансионате неподалеку. Заодно за ремонтом приглядит. Нужно многое под меня переделать. Чтобы коляска везде без проблем проезжала. Опять же мебель купить нужно. Ну, не плачь, чего ты, всё хорошо, — погладил её по руке.

— Да чего уж хорошего, сынок. В двадцать пять лет стал инвалидом колясочником, ещё и уезжаешь отшельником жить, — смахнула она слёзы платком.

— Наговоришь тоже отшельником. Там же не пещера в горах. А то, что не хоромы, так мне одному большой дом ни к чему. Опять же сиделке лишняя морока с уборкой, — снова попытался её успокоить.

— Ладно, раз решил, не буду больше отговаривать. Ты мальчик большой, сам знаешь, что делать.

3

Даниэль.

Выбрался за пределы палаты. Осточертело сидеть в четырёх стенах. Я тут уже месяц. Врач говорит, что меня можно смело выписывать, но отчим заплатил ещё денег за мою «ВИП камеру». Он банально не хочет забирать меня к себе в особняк, а моя собственная квартира на десятом этаже. Я знаю, что маме врут, будто бы мне необходимо ещё лечение. Какое лечение, укол обезболивающего иногда? Сейчас на дворе начало августа. Если быть точным, то третье число месяца. С удовольствием бы выехал на улицу, но мама сегодня не сможет прийти. Замечаю в коридоре, идущего быстрым шагом Платонова.

— Куда собрался? Может тебя на улицу вывезти? — осведомился он.

Надо же, не иначе завтра снег пойдёт. За прошедший месяц отчим пришёл только пару раз, и то по делу. Привозил, адвоката, для оформления сделки и других формальностей. Теперь же он решил, со мной прогуляться.

— Поехали, — безразлично пожал плечами.

Валентин вывез меня на лифте на первый этаж, а затем во двор больницы. Моя навороченная коляска ехала почти бесшумно.

— Как ты понимаешь, я снова приехал по делу, — он не останавливался, продолжая катить меня по асфальтированной дорожке, — Деньги на счёт пришли?

— Да, всё в порядке, ещё вчера утром получил.

— Вот и отлично. Я отправил багаж с твоими вещами. Даже мольберт и краски туда положил. Сегодня Володя получил всё и привёз к тебе. Разумеется, он не обязан всё распаковывать, и завтра возвращается домой. Твой дом готов, поэтому я подал объявление о найме сиделки, — раздражённо пробурчал отчим.

— Можно я сам выберу того, кто будет со мной жить? Мне же из собственного кармана зарплату платить, — гневно сверкнул глазами.

— Ещё чего, опять по своей тупости что-то не так сделаешь. Вот сбагрю тебя с рук на руки, и тогда успокоюсь. А-то мне твоя мама весь мозг выела. Ладно, хорошего помаленьку, некогда мне, поехали в палату.

Он снова завёз меня в ненавистные стены, а потом как обычно ретировался, не попрощавшись. Я подъехал к столу и, включив музыку на ноутбуке, стал рисовать. Мама по моей просьбе принесла листы и карандаш. Я успел нарисовать всех врачей и медсестёр нашего отделения. Пусть будет от меня подарок. Конфеты съедят и забудут, а это память.

Заметил, что из-под карандаша снова выходит его лицо. Нет, не лицо, рожа. Ненавистная смазливая рожа! Схватил листок и со злостью стал рвать на мелкие части.

— Тварь! Тварь! Тварь! — заорал в голос.

— Даниэль Викторович, вам плохо? — на голос прибежала медсестра.

— Нет. Простите, пожалуйста, — виновато сказал я.

Понимаю, что Лёша вовсе не обязан оставаться со мной, инвалидом. И я бы слова не сказал. Просто попросил бы, остаться друзьями и всё. Но он с таким брезгливым видом тогда со мной разговаривал. И начал с порога: «Прошла любовь, завяли помидоры». Он дал мне понять, что я всегда был для него удобным лохом. Ну, почему? Почему нельзя было расстаться по-человечески. Ещё этим Бали мне в рожу ткнул. Типа, смотри какой я крутой, меня на мировые курорты возят, а тебе было западло даже в Сочи меня скатать. Он, кстати, туда просился однажды, но мне было некогда отдыхать. Ирония судьбы, теперь я буду жить на берегу моря. Не в Сочи, конечно, но тоже неплохо.

Александр.