Золушка по принцу не страдает (СИ)

— Потому что носишь в медальоне на шее портрет другой девушки! — язвительно кричала Изабелла. — Ну, чего встали? Похищайте!

— Прекрати указывать, что нам делать! — внезапно разозлился разбойник. — Жертвы разбойничьего произвола себя так не ведут! И хватит уже тут ругаться! Развели, понимаешь, романтическую драму… Сначала женитесь, а потом уж ругайтесь у себя на кухне, без свидетелей! Почему невинные люди должны страдать, слушая ваши скандалы?!

— Глупая, упрямая девчонка! — проорал меж тем воинственный Люк. — Хорошо, можешь считать меня лгуном! Только я все равно спасу тебя, потому что это мой долг!

— Твой долг, — прокричала рассерженная Изабелла, — грядки поливать и выкорчевывать сорняки!

— Да черта с два ты ее спасешь, — обиделся разбойник, на которого ни Люк, ни Изабелла внимания почему-то не обращали. — Я вам тут что, пустое место?! Меня в расчет никто не берет?! Сопляк позолоченный, ты думаешь, что палкой справишься со мной и с моей бандой?! Да мы таких, как ты…

— Так я сейчас, — ответил Изабелле Люк, стаскивая жилетку и ловко подтягивая чулки, — и выкорчую эти!

И он ткнул в сторону разбойников своей палкой, как заправский мушкетер.

— Защищайтесь, сударь! — проговорил он зловеще.

Разбойники, глядя на его импровизированное оружие, разразились гоготом, утирая катящиеся градом слезы.

— Что ты можешь со своей веткой против моей верной сабли? — произнес, отсмеявшись, разбойник, вынув свою саблю из ножен и любовно ее оглядывая.

Но Люк не испугался. Глаза его горели смелостью и азартом.

— А так? — произнес он, разжимая пальцы.

Ветка с подвядшими листьями упала ему под ноги, и в руке его обнаружилась шпага, острая и опасная как хищное жало осы.

Глава 3. 3

Шпага — это было уже намного серьезнее, чем палка. Конечно, немного пофехтовать с Люком с палкой было б забавно, но после первого же выпада разбойник отчего-то подумал, что связываться с ним не стоило бы вообще.

— Вж-ж-жау! — злобно и гадко говорила его злая шпага, рассекая воздух и жаля незадачливого обладателя великолепной сабли.

То ли Люк и правда отменно дрался, то ли разбойники ему попались бестолковые, но первого соперника он изжалил своей шпагой вдоль и поперек.

С визгом отлетали срезанные пуговицы на кожаном сюртуке и жилете негодяя, по очереди отвалились роскошные усы, вихор на макушке и клок бороды, обнаружив на подбородке кровавую ссадину.

Сабля же не поспевала за шпагой Люка.

Садовник метался по поляне, как злой дух, размахивая оружием, и онемевшие разбойники смотрели, как он лишает их главаря предметов гардероба, попутно расписывая его старую шкуру кровавыми письменами. Злая шпага рассекла ремень на штанах бандита, и штаны предательски поползли вниз, мешая драться. Придерживая их свободной рукой, пыхтя, израненный и несчастный, разбойник двигался все медленнее и поспевал все меньше, получая обидные шлепки и острые безжалостные тычки.

— Давай, Люк! — верещала белка, ерзая всем телом и стараясь высвободиться из ячеек сети. Она совсем позабыла, что еще недавно дразнила самого Люка, покачивая медальоном у него перед носом, и теперь искренне болела за него. — Покажи им, как связываться с нами! Надавай им тумаков по шеям! Бей их!

Последним ударом Люк выбил оружие, отшиб разбойнику пальцы, хлестко попав по руке, и в великолепном выпаде проткнул его объемное пузо.

Изабелла зажмурилась и отвернулась, вскрикнув. Эта сцена была явно не для дамских глаз.

Но из-под грязноватой рубахи посыпались отнюдь не кишки; из прорехи полилось потоком золото, монеты, украшения, цепочки, и разбойник стал тощее чуть не вдвое.

Зажимая прореху одной рукой, подтягивая штаны другой, завывая от страха, проигравший бросил своих бравых головорезов и умчался в лес.

Но осталось еще четверо, вооруженных, озлобленных и не менее толстых.

Здоровяк, удерживающий Изабеллу на плечах, взревел и скинул ее вниз, на траву, выхватывая довольно серьезное оружие — дубину, окованную железом.

Против такого оружия со шпагой не попрыгаешь; но Люка не испугала и эта могучая боевая палица. Грозно ревя, как марал в чаще леса, великан размахнулся своей дубиной, и земля полетела из-под железных шипов.

Изабелла уткнулась лицом в траву, обмирая от страха, потому что ей казалось — еще немного, и великан настигнет Люка и пришибет его свой дубиной. А белка напротив, горела желанием действовать. Извиваясь, как червяк, она таращила глаза, выбираясь из-под сетки и оставляя на ней клочья своей шерсти.

Наконец ей это удалось, и она с воинственным цокотом попрыгала в атаку на великана, который нападал на Люка.

Люк был слишком верткий и шустрый, и разбойник с дубиной итак здорово утомился за ним гоняться. А тут еще и эта белка… вереща и цокая, она взобралась ему по спине на голову, на самое темечко, и, свиснув оттуда, цепко ухватила его за лохматые брови.

— Поворачивай! — верещала она, упираясь задними лапами в гармошку морщин на лбу разбойника, а передними изо всех сил дергая его за брови, раскрывая ему пошире глаза на мир и делая выражение лица очень удивленным.