#Zолушка в постель

– Если не перестанешь меня почесывать, то никто не будет спать.

– Ой! – краснеет. – А можно мне таблетку от температуры? Там врач оставила…

Встает, наливает в стакан воды и вместе с таблеткой заставляет выпить все.

– Слышала, что тебе сказали? Много пить! Завтра еще есть заставлю. Тоже много.

Теперь точно не уснет.

– Со мной так давно никто не сидел, когда я болею.

– Я тоже ни с кем не сидел давно. Последний раз с Криськой, когда ей лет десять было и она поймала ангину с осложнениями. Мы по очереди дежурили у нее с Серегой.

– У вас хорошая семья, – бормочет Аня, засыпая. – Сложная, но хорошая.

– И снова бредишь.

Хорошая, как же. В хороших семьях такой бардак не случается. В хороших семьях матери не вешаются. А отцы не крадут из роддома младенцев.

* * *

Как и сказала врач, я болею ровно три дня. И до сих пор таких странных ОРВИ у меня не было. Температура поднимается всякий раз, как перестают действовать жаропонижающие. Но в перерывах я успеваю наслаждаться видами на море, интересными книжками, вкусной едой, которую приносят прямо в номер. Ну и Крестовским, который то работает за столиком рядом с постелью, то решает архиважные задачи по телефону прямо в постели. То плавает (и хоть он не в курсе, это тоже оказывается своего рода развлечение – посмотреть на красивого мальчика. Даже если он вовсе не мальчик).

На третий день температура начинает спадать.

К вечеру я ее почти не чувствую, только слабость не дает встать и бегать вокруг отеля от переизбытка энергии. В конце концов, когда Игорь идет ужинать с клятвенным обещанием принести мне из ресторана что-нибудь вредное и вкусное, я рискую и вылезаю на пляж. Сажусь у кромки воды и дышу морским воздухом. Тоже полезно при болезни.

Не замечаю, как подходит Крис.

– Любовничек не заругает? – хмыкает она.

– Он пропал в ресторане. Обещал принести мне еды и пропал.

К моему удивлению, Крис протягивает половинку персика, который жует. И несколько минут мы молча едим фрукт, смотрим на море и… ну его, этого Игоря.

– Помирились? – спрашиваю я, имея в виду, конечно, Крис и Сержа.

– Ну так. – Она пожимает плечами. – Типа того.

Больше не спрашиваю, не мое дело. Не хочется, чтобы она снова превратилась в рычащую на всех стерву. Если сидеть молча, можно представить, что у нас дружба и взаимопонимание.

Возвращается Игорь, об этом я узнаю, когда слышу его возглас:

– Калинина, что бы она тебе ни дала, положи это и отойди!

– Это просто персик, – флегматично фыркаю я.

Игорь садится между нами. У него в руках контейнер с чем-то вкусным, и я тянусь к этому, но он не дает.

– Дай персик попробовать.

Развожу руками, потому что секунду назад запихнула в рот последний кусочек. Тогда Игорь поворачивается к Крис, и та спешно делает то же самое.

– Ффсе! – говорит ему с набитым ртом.

– Злые вы. Значит, кальмары и осьминога съем один.

– Ой! Осьминог!

Мне до ужаса хочется это зажаренное на гриле с лимонным соком щупальце. Даже руки дрожат от предвкушения! Мы отбираем у Крестовского еду и в два счета ее приканчиваем.

– Ну, раз у вас больше ничего не осталось, я пошла. – Крис встает. – И сообщаю тебе, что завтра я планирую поход по магазинам, так что или дай машину, или вези меня.

– Напомни утром, – говорит Игорь.

Он смотрит вслед сестре. Долго, пока Крис не скрывается в доме. А потом с легкостью пересаживает меня к себе на колени и целует.

Наверное, однажды я привыкну к такому тесному контакту, но пока он немного пугает.

– Ты уже выздоровела? – с нехорошей такой улыбочкой спрашивает Крестовский.

Мне хочется над ним немного поиздеваться, хотя я и понимаю, что как соперники мы в разных весовых категориях. Но я все равно отстраняюсь и пересаживаюсь так, чтобы быть к нему лицом.

Наглые руки тут же сжимают мои ягодицы.

– Возможно, выздоровела…

Я берусь за пуговички платья, которое надела сегодня.

– Вот как, – усмехается он. – Кто-то стал очень смелым.

Закидывает руки за голову и опускается на лежак.

– Посмотрим, насколько тебя хватит.

Ни за какие блага я не признаюсь, что жутко нервничаю. Но расстегиваю пуговичку за пуговичкой, пока полы платья не расходятся и холодный воздух не касается груди.

– Даже та-а-ак… а скажи, на тебе вообще нет белья?

Только улыбочка уже не такая уверенная.

– Можно предположить, что после душа я забыла о нем…

– Но мы оба знаем, что это не так, и мне придется его снять.

Губы обжигают кожу на груди, язык играет с соском, и я теряю нить. Забываю начисто, о чем хотела говорить и что делать. Платье летит куда-то в сторону, рубашка Игоря тоже. Мы все еще на пляже, и это обстоятельство мешает медленному и чувственному занятию любовью.

Он резко входит в меня, на грани между болью и удовольствием. Я цепляюсь за его плечи, отвечаю на поцелуй и двигаюсь ему навстречу. Страх того, что я не буду иметь понятие, как вести себя в постели, отступает. Есть только один путь, чтобы покончить с томительным напряжением. Только одно движение, чтобы получить удовольствие.

По телу проходят разряды тока. Я чувствую его внутри себя, восхитительно новое и крышесносное ощущение. Тогда, на Санторини, это было не так ярко.