#Zолушка в постель

– Что сегодня со всеми случилось? Сергей Олегович не стал завтракать, пронесся мимо с чемоданом, пока я убирала дорожку, Игорь Олегович и Кристина Олеговна едва кофе попили, хмурые, молчаливые. Вы вчера поссорились?

Я не знаю, насколько разрешено посвящать экономку в дела семьи, но даже не успеваю об этом подумать, слова вырываются сами собой:

– Крис – моя сестра.

– Что? – Марина отрывается от вафельницы. – Кристина Олеговна?

– Угу. В детстве у мамы была двойня, там как-то…

Я не могу сказать, что Маринин бывший начальник украл из роддома ребенка.

– Перепутали, в общем.

– Вот дела. И только сейчас выяснилось? – Марина забывает о вафлях и сочувственно на меня смотрит. – Вот же как бывает. Бедные дети, и Кристиночка даже родителей не видела… И что теперь делать будете?

– Не знаю. Как-то жить, наверное. Знакомиться. Что тут еще сделаешь.

– И правильно, надо жить. Давайте, Анна Артемовна, вы в университет сегодня не ходите, поднимайтесь к себе, я вам принесу завтрак. Глаза красные, спали плохо и мало, отдохните, подумайте обо всем в тишине. Завтра воскресенье, за два дня придете в себя.

У меня нет сил из вежливости пытаться не напрягать Марину, я даже завтрак-то не особо хочу. А вот лечь и закрыть газа – это с удовольствием. Я поднимаюсь в комнату, переодеваюсь в теплую пижаму и смотрю на себя в зеркало. Ищу схожие с Крис черты, пытаюсь представить нас рядом. Ничего не выходит: мы слишком разные.

Марина возвращается с подносом, на котором кофе, вафли и две креманки – с шоколадом и мороженым. Она задергивает шторы и нажимает какую-то кнопку, о существовании которой я и не подозревала: комната озаряется слабым мягким светом, как от гирлянды. Уютно.

Это проявление заботы рождает внутри теплоту. Не надо никуда бежать, ничего делать, можно валяться в постели, лопать вафли и спать. Я вдруг очень четко осознаю, что работать сутки через сутки больше не придется. И вот это все, что есть вокруг, это навсегда. Может, не в этом доме, но без непроглядной нищеты уж точно. Раньше как-то все воспринималось по-другому. А сейчас я понимаю, что с семьей Крестовских связана навечно, и не только наследством их отца.

После завтрака сонно и сытно. Я сворачиваюсь клубочком под одеялом и мгновенно засыпаю. Лишь после обеда, ближе к четырем, меня будит вибрация телефона. Сквозь сон я вижу на экране номер Крис и беру трубку.

На том конце провода тишина. Нехорошая какая-то, шуршание и тишина.

– Алло? – говорю. – Крис? Ау-у-у…

Наверное, случайно набрала, не заблокировала и бросила в сумку или опять засунула в задний карман джинс.

Сбрасываю, Крис не перезванивает, значит, ничего и не хотела. Но сон уже не идет, я умываюсь и переодеваюсь в уличную одежду. Надо вытащить Германа, съездить хотя бы в клуб и немного встряхнуться.

Внутри сидит мерзкий назойливый червячок беспокойства. Сначала я отмахиваюсь от него, но потом все же заставляю себя подумать. Что меня так беспокоит?

Звонок, понимаю я. В нем нет ничего странного, я сама десятки раз случайно кому-то звонила и замечала это потом. Крис уехала с Игорем, что может случиться? Я убеждаю себя, что это паранойя, что за ночь в обнимку с Тобиком мы не успели стать неразлучными близняшками, даже после известия о родстве.

Но все равно сердце не на месте. Плюю на то, что покажусь полной дурой, и иду к Герману.

– Слушай… – закусываю губу. – Мне Крис звонила. В трубке тишина. И сейчас не отвечает. Глупо, наверное, но я как-то волнуюсь. У нее вчера тяжелый день был, и Самодуров на нас злится…

Сначала Герман пытается сам дозвониться до Кристины, потом безуспешно набирает Игоря и Серегу. Но Серега наверняка в аэропорту, а Игорь или работает, или не слышит. Тогда охранник садится за ноутбук.

– Если что, ты меня заставила это делать, – бурчит он.

– Хорошо. А что я заставила тебя делать?

– Все ваши телефоны отслеживаются. На всякий случай. Мы не следим за вами постоянно, но при необходимости можем включить.

Я обиженно соплю. Мог бы и сказать, что я под колпаком Игоря. Я не то чтобы против, просто для порядка возмущена.

Когда на карте появляется точка, мы с Германом и подошедшим поинтересоваться Львом склоняемся к экрану.

– Это где? – спрашиваю я.

– Далековато. Что она там делает?

– Промзона какая-то, – недоумевает Лев. – А с кем она поехала?

– С утра со старшим, а дальше понятия не имею, наверное, вызвала кого-то из наших.

– Слуш, Гер, проверь, а? Обзвони народ, кто где катается, кто увез ее. Вспомни тринадцатый год.

Мне интересно, что было в тринадцатом, но я слишком сильно волнуюсь, чтобы задавать ненужные вопросы. Хотелось бы, чтобы Кристина просто… не знаю, поехала куда-то, ее водитель заблудился. Но точка на карте не двигалась, и с каждой секундой надежда на это исчезает.