#Zолушка в постель

Со вздохом я поднимаюсь на родной третий этаж серой хрущевки и громко стучу. Тут же раздаются шаги.

– Анька приехала! – кричит Даша.

Герман, к счастью, в машине.

– Ух, красотка какая! – восхищается бывшая соседка. – Лизка в магазин убежала, за ряженкой. Мы тебя так рано не ждали.

Я сама себя так рано не ждала, закладывая во время встречи уговоры Игоря и масштабный скандал в ответ на отказ.

– Ну, рассказывай! – Дашка тянет меня на диван.

Я послушно передаю ей легенду, которая не так уж далека от истины. При взгляде на знакомые стены, старую, еще советскую, обстановку и деревянные окна – одни из последних в этом доме, я чувствую тоску и ностальгию.

Когда папа умер, я не смогла платить за нашу однушку и нашла себе комнату в складчину с двумя студентками. Здесь я жила целый год, отсюда добиралась на работу, здесь переживала горе и собирала себя по кусочкам.

Эта часть жизни закончилась, началась новая. В шикарном доме, среди модных интерьеров, в комнате с камином и в ванной с большим панорамным окном. Вот только здесь, на крошечном клочке жилплощади, я была предоставлена сама себе и сама же отвечала за свое будущее. А там… там все сложно.

– Я привезла вам подарки! – вдруг вспоминаю я.

Дырявая голова… совсем забыла! В машине ведь два тяжеленьких пакета с подарками для девчонок и один большой пакет с едой. Сейчас как раз пришло время платить за квартиру, а зарплату еще не дали. Мы частенько сидели на гречке, особенно в месяцы сильных трат. Поэтому я накупила продуктов и всякого-разного, решив, что раз уж семейка Крестовских вымотала мне все нервы, я имею право потратить несколько тысяч с карточки Игоря на личные нужды.

– Сейчас принесу…

Целых несколько секунд я колеблюсь: спуститься за пакетами самой или позвонить Герману и попросить принести. К хорошему привыкаешь очень быстро.

Наконец решаю все же спуститься самой. На самом деле мне еще только предстоит слушать собственную интуицию, а еще привыкать к тому, как меняется отношение людей, когда они узнают, что у тебя есть деньги. С теми, кто изначально познакомился со мной под соусом Крестовских, проще, а вот с теми, кто знал прошлую Аню…

Едва я открываю дверь, вижу Германа.

– Сумки забыли, Анна Артемовна, – говорит он.

Я хмурюсь, потому что закрадывается подозрение, что он сделал это специально. Вообще, молчаливый и суровый охранник на поверку не такой уж молчаливый, а жутко порой раздражающий. Мне хочется нарычать на бедного Германа, который вообще-то должен выполнять мои указания. Но я себя одергиваю. Хотела сумки? Он их принес, да еще и раньше, чем я успела подумать. Каждая девушка мечтает о таком телохранителе, а мое нежелание раскрывать уровень обеспеченности новых родственников – исключительно мои проблемы.

– Ого-о-о, – тянет Дашка, когда я закрываю дверь за охранником и тащу пакеты на кухню. – И как это понимать, Анна Артемовна?

– Да никак. – Я пожимаю плечами. – У меня нет прав, пришлось попросить Германа меня пока покатать.

Вот так, снова полуправда. А я – бесхребетное существо, неспособное с достоинством принимать то, что мне принадлежит. Ну, или перепало…

– Там, похоже, семья-то непростая, – усмехается Даша.

Она с интересом рассматривает продукты, которые я распихиваю по старенькому холодильнику. И с каждой секундой мне все больше и больше неловко. Перед тем как поехать к ним, я попросила Германа заехать в продуктовый. И, естественно, им оказалась не «Пятерочка», а какой-то жутко пафосный супермаркет с паркетным полом и приветливыми консультантами. Я не стала спорить, в конце концов, уж он-то точно знает, где привыкли отовариваться Крестовские. Но часть продуктов была мне незнакома и… как бы так сказать… не дешева. Дашка, несомненно, это видит и наматывает на ус.

– И кто они такие?

Я напрягаюсь, потому что голос соседки изменился. Из веселого превратился в нарочито небрежный. Она делает вид, что ей совершенно без разницы, о чем болтать, но явно жаждет подробностей. Не самая оригинальная реакция, но почему же я так нервничаю?

– Друзья родителей. Не знаю, я их не помню.

– Ну и зачем им сдалась сиротка?

Пожимаю плечами:

– Дружили. Может, кто-нибудь в кого-нибудь был влюблен. Или просто вместе учились. В последние годы мы почти не общались ни с кем, так что папа мало рассказывал. Теперь Олег Александрович умер, и его сын меня нашел.

– А-а-а, – Даша лукаво усмехается, – сын. Тогда понятно.

– Что тебе понятно? – Я злюсь.

– Да не воюй, Калинина. Так бы сразу и сказала, что там мажорчик появился.

– Даш, он просто сын отцовского друга, вот и все. Ему плевать с высокой колокольни на меня.

Не знаю, что еще хочет сказать подруга, но тут квартира наполняется голосом Лизы. Правда, говорит она не то чтобы приятные вещи:

– Я пришла! Ни хрена не купила, только выбесилась. И еще внизу какой-то мудак припарковал джип так, что хрен напрямую пройдешь, пришлось обходить. Где они только умудряются столько напиздить, чтобы такую тачку хапнуть.

Я выхожу в коридор, мрачно рассматривая раздраженную соседку.

– Это моя машина, и я ее не воровала. А припаркована она по правилам.