Золушка за тридцать

Он молча сложил руки на груди, склонил голову к плечу. Страдать, гад, явно не собирался.

– Не будете помогать, Максим Сергеевич? Что ж, флаг вам в одно место, – поджав губы, отвернулась и снова принялась искать свои вещи, бубня на ходу: – Закодируюсь нафиг. Найду специалиста получше и больше никогда даже смотреть в сторону алкоголя не стану. И в сторону мужиков тоже.

– От мужиков не кодируют, – подал голос Макс, продолжающий стоять на прежнем месте, только теперь привалившись плечом к шкафу.

Грозно глянув на него из-под больших для меня очков, впервые почувствовала желание плюнуть в эту наглую рожу. И уволиться. Но чтобы пафосно так, с вызовом. В голове даже картинка нарисовалась, где я стою напротив Минаева, ухмыляюсь на его манер и говорю ехидно так: «А не пошел бы ты на…».

– Чего улыбаешься, Кудряшка? – перебил мою фантазию виновник происшествия. – Планы мести строишь, что ли?

– Надо больно, – фыркнула и тут же уточнила: – Где, блин, моя одежда? Хочу домой.

Макс вздохнул, покачал головой и вышел из комнаты.

Несколько секунд я простояла, ожидая, что и меня позовет. Не позвал.

– Весело, – буркнула, прижимая к груди найденные бюстгальтер с чулком, – он что, спрятал остальное?

Выходила из спальни с опаской, ступая на цыпочках и дыша через раз да все перегаром. Страшно хотелось заполучить вещи и сбежать. Даже очки уже не нужны были, честное слово. В соседней комнате слышалось шуршание, и я пошла на звук, наступив на серую тряпку. Хотела отодвинуть ее брезгливо ногой, но тут поняла, что это убогое смятое нечто – мое платье из прошлогодней коллекции модного дизайнера.

“Твою мать”, – опомнился от временной спячки мозг.

– Чтоб мне больше в жизни ни капли в рот не брать, – поддержала его полушепотом.

– Ты чего там? – отозвался Макс. – Мне говоришь?

Подняв платье, зашла в комнату и все-таки покраснела. Начальник держал в руках мои трусики, второй чулок, сумку и свой носок.

– Вот, – сообщил он, – чем богаты, как говорится.

– А почему они здесь? – спросила я и сразу пожалела об этом – уж больно довольная рожа стала у шефа. – Впрочем, не рассказывайте, пусть останется тайной.

Подбежав к нему, я отняла свое белье и сумку, развернулась и пулей вылетела в коридор в поисках ванной.

– Прямо и налево, – услужливо подсказал Макс. – Я пока кофе сварю. Ты будешь?

– Да, – откликнулась, открывая нужную дверь и тихо добавляя: – Сволочь, сам налево ходит и других заставляет.

Вспоминать, что я увидела в отражении зеркала не хотелось: мы с памятью договорились стереть образ того страшилища из головы, никогда к нему больше не возвращаясь. Спустя минут десять я вошла в кухню бодрая, накрашенная и причесанная. Ах да, и одетая, что, наверное, было самым важным.

Свежесваренный кофе манил издалека, привлекая своим божественным ароматом и заставляя забыть все плохое хотя бы на время. И я бы забыла, но Макс по-прежнему ходил в одних брюках, смущая и напоминая о моем проступке. Поэтому пришлось молча протянуть ему заимствованную ранее рубашку. Он не отреагировал, тогда я попросила:

– Оденься, а то продует.

– Точно продует, – согласился Минаев, глядя на меня в упор, – ты так возмущенно ноздри раздуваешь, что мне и правда прохладно стало. А согреться не с кем.

– Как это? – я погрозила ему пальцем. – У тебя невеста. Марина Викторовна.

– А ты как же? – ухмыльнулся он.

– А я – ошибка. Случайность. Больше не повторится.

– Думаешь?

– Гарантирую! – сжала ладонь в кулак, показала ему: – Я кремень. Больше не пью, так что…

Он закатил глаза, кивнул мне на стул:

– Садись, Кудриянова, сейчас кофе налью.

У меня аж скулы свело от новой вариации многострадальной фамилии. Но за стол села, руки сложила как первоклашка на первом уроке и радостно улыбнулась при виде фарфоровой кружечки, полной любимого напитка.

– Сахара ведь три ложки? – уточнил Макс, наливая сливки и едва ощутимо касаясь моего плеча локтем.

– Три, – буркнула, сдвигаясь в сторону.

Начальник отошел, вернувшись со своей порцией и коробкой печенья, усевшись неподалеку. Некоторое время мы молча блаженствовали с одинаково маниакальными физиономиями поглощая кофе. Но долго кайфовать не пришлось.

– Думаешь, никогда не переспала бы со мной, не случись корпоратива? – вдруг спросил Макс, поглядывая на меня с легким прищуром, при этом уголки его губ чуть приподнялись, словно он прятал рвущуюся наружу улыбку.

– Разумеется, – передернув плечами, взяла печенье, откусила, захрустела остервенело, работая челюстью, как жерновами.

– И теперь, когда дала зарок не пить, даже смотреть на меня не будешь? – правый уголок его губ дернулся. А я ни с того ни с сего подумала, что этой ночью их целовала. По-настоящему. И даже внезапно вспомнила, какие они… Упругие и горячие.

“Твою мать!” – с нотками горечи прокомментировал всплывшие некстати воспоминания мозг. Пришлось опустить глаза, запить печеньку внезапно ставшим горьковатым кофе.

– Кира? – не отставал Макс.

Чтоб его…

– Смотреть на тебя я буду. Потому что иначе не смогу продолжать работать, – ответила, недовольно хмурясь. – Но про события этой ночи предпочту забыть.