Золушка

— Из настолько близких знакомых, что наградил ее герпесом, так? Ну и что? Он убил Отто из-за этого? Бросьте, бросьте!

— Но мы во Флориде, — повторил Мэтью.

— Предположение нереальное. Начать с того, что у проституток не бывает ни отцов, ни братьев.

— Извините, мистер Ларкин, но я не считаю все это забавным ни в малейшей степени. И вы до сих пор не ответили на мой вопрос.

Ларкин снова посмотрел вниз в док на своего клиента.

— Могли вы заразить ее герпесом? — еще раз спросил Мэтью.

— Ну что ж, я все понял, — заговорил Ларкин. — Если я и есть, так сказать, ответственное лицо, если именно я заразил ее, значит, убит не тот человек, верно? Бедный Отто поплатился жизнью вместо меня. И вы явились сюда, чтобы объяснить мне, какой я беспринципный и безнравственный сукин сын. Позвольте же мне кое-что вам объяснить, мистер Хоуп, прежде чем я прикажу Кирку вышвырнуть вас отсюда, если вы не уберетесь сами.

Он кивнул в сторону дока, где один из матросов поливал судно из шланга. Здоровенный парень, могучие мышцы выпирали под рубашкой на груди, не менее могучие бицепсы играли под короткими рукавами, на правой руке татуировка — кинжал, с которого капает кровь.

— Особой, которая торговала герпесом, — и я молю Бога, чтобы больше ничем, — была сама Золушка. Дженни Санторо, или как там еще ее вонючее имя. — Ларкин снова глянул вниз и заговорил тише: — Это она им торговала, у нее я его и приобрел. Вот почему, как только я это понял, я нанял Отто, по этой причине, а вовсе не из-за часов. Я могу купить себе другие золотые часы, я могу купить себе хоть дюжину золотых часов, но во всем мире я не могу найти врача, который избавил бы меня от того, чем она меня наградила. Вам все ясно, мистер Хоуп? Вы поняли наконец? Как вы считаете, поняли вы?

Мэтью тяжело вздохнул.

— Да, — сказал он. — Благодарю вас.

Разговор шел по-испански, и говорил главным образом Эрнесто.

Их личное зашифрованное обозначение кокаина было «шляпа».

По-испански — sombrero.

По телефону Эрнесто говорил именно о шляпах. Десять сомбреро по шестьдесят долларов за каждое, качество очень хорошее. Если бы кто-то из сотрудников управления по борьбе с наркотиками подслушал их разговор, он, разумеется, сразу бы понял, что речь идет о покупке кокаина. Десять пакетов по шестьдесят тысяч долларов. Торговцы наркотиками никогда бы не стали упоминать кокаин в телефонном разговоре. Да и не только по телефону, но вообще нигде. Пользовались только особыми обозначениями. Чарли Набс и его ребята называли кокаин «машинным оборудованием». Если вы вели переговоры с шайкой Ординеса в Майами и упоминали пишущую машинку, это означало то же самое.

— Я пытался приобрести шляпы подешевле, — говорил Эрнесто, — но шестьдесят — самая низкая цена, на какую они согласны. Шляпы прекрасные, девятый размер.

То есть для понимающего — кокаин чистый на девяносто процентов.

— Когда вы должны расплатиться? — спросил Амарос.

— В субботу в час тридцать.

— Производители надежные?

— Мы постараемся тщательно проверить товар до уплаты.

— Они нуждаются в залоге?

— Об этом речи не было.

— Когда вам понадобится чек?

— Как можно скорее.

— Постараюсь оформить вовремя.

«Чек» — это, конечно, очередная липа. Никто и никогда не выписывал чеков за кокаин. Надо спятить окончательно, чтобы совершить подобную операцию. Кокаин — та же наличность, и получаете вы за него только наличные деньги. Амарос просто давал понять Эрнесто, что постарается обеспечить сделку наличностью до часа тридцати в субботу. Десять килограммов по шестьдесят тысяч стоят шестьсот тысяч долларов. Была среда, значит, у Амароса два полных деловых дня, чтобы получить наличные. Никаких проблем и оснований для беспокойства.

— Что слышно о Золушке? — спросил он.

Эрнесто впервые услышал от Амароса это прозвание, но сразу понял, о ком речь. О Дженни Санторо, или как ее там еще. Обычно Амарос говорил просто «девушка». Эрнесто решил, что по телефону босс не стал употреблять это слово, потому что оно тоже значило «кокаин».

— Пока не нашли, — ответил Эрнесто.

— Я очень признателен за шляпы, — сказал Амарос, — но я очень хочу повидаться с ней.

— Понимаю, — ответил Эрнесто.

— Так найдите ее. — С этими словами Амарос повесил трубку.