Золушка

— Ах да, я забыл.

— Одну из «сигарет», помнишь?

— Возьми какую хочешь. На тебе ключ.

— Спасибо, — поблагодарил Джимми и посмотрел на море. — Я думаю, дождь перестанет. Мы обработали парочку спиков из Майами, получим с них шестьсот тысяч.

— Я не хочу об этом слышать, — прервал его Ларкин.

Дождь и не думал переставать.

«Башни Кэмелота» стояли на Уиспер-Кей высокие, серые, уродливые, больше похожие на федеральную тюрьму, чем на помещение, в котором кому-то захочется поселиться, — несмотря на все льготы, какие сулило объявление о «распродаже века».

Мэтью припарковал машину на площадке с надписью «Посетитель», проглядел список квартир, в которых уже побывал, и вошел в здание. Внимательно прочитал фамилии жильцов на доске слева от почтовых ящиков, внес в свои записи фамилии тех, в чьи квартиры заходил, потом все остальные. Он направлялся к лифту, когда его двери раздвинулись и из них вышла рыжеволосая девица, с которой он говорил накануне.

На этот раз на ней не было солнечных очков.

Так сказать, без маски.

Глаза голубые, как цветки цикория.

Вчера — в джинсах и «топике» без бретелек — она показалась ему почти подростком.

Сегодня — в три часа дня, в коротком блестящем ярко-красном дождевике, надетом на белое платье с юбкой в складку, в ярко-красных блестящих сапожках, с голубым шарфиком на рыжих волосах — она выглядела года на двадцать три — двадцать четыре.

— Хэлло! — поздоровался он.

Голубые глаза сверкнули.

— Мэтью Хоуп, — напомнил он.

— Кто?

Но она его узнала, он сразу понял, что она узнала его.

— Вчера, — сказан он.

— О да. — Это прозвучало резко и неприветливо.

Она повернулась и вышла под дождь.

Глава 16

Сотворение чуда. Субботнее утро. Дождь барабанит в оконные стекла. Сверкают молнии, и гремит гром. И Сьюзен рядом с ним в постели.

— Ты рад, что Джоанна решила ночевать у друзей?

— Да, — ответил Мэтью. — Во сколько ты должна?..

— В одиннадцать.

— Тогда у нас…

— Еще уйма времени.

Дождь бушует за окнами.

Мокрый шелест автомобильных шин по асфальту.

— Много женщин побывало в этой постели после нашего развода?

— Не слишком, — честно ответил Мэтью.

— Как это вышло, что ты не купил себе мотоцикл?

— Я их боюсь до смерти. К тому же это мне не по карману.

— Ах, несчастный бедняк! — сказала Сьюзен. — И это все алименты. Вот почему ты строишь мне куры! Чтобы не платить…

— Строю тебе куры?

— Да, а что? Как это иначе назвать? Назначаешь мне свидания? Терпеть не могу это выражение — назначать свидание. Фу! — Она сделала круглые глаза. — Строить куры куда лучше. Во всяком случае, этим ты и занимаешься. Я даже посмотрела в словаре.

— Да что ты говоришь? Когда?

— Когда ты это начал.

Он чуть не расхохотался… Какое же это счастье, лежать вот так рядом с ней и слушать, как она болтает милый вздор.

— Нисколько я тебе не строю куры, — сказал он и на этот раз не удержался от смеха.

— Строишь, строишь. — Сьюзен тоже рассмеялась. — Согласись, что я права. Это так — и бесконечно более серьезно…

— О да, бесконечно!

— …чем в нашей юности. Тогда были свидания, а теперь… Да перестань же ты хохотать, глупый!

— Как определяется это слово в словаре?

— Как определяется… Ну, оно значит «ухаживать» или даже «свататься».

— Бог ты мой! Свататься! — Мэтью снова разразился смехом.

— Это не мое определение, я его нашла в «Американском наследии».

— Строить куры?

— Точно. Там еще сказано: стараться завоевать расположение или любовь.

— И я этим занимаюсь?

— А разве нет?

— Да, — сказал он.

— Конечно. — Сьюзен вздернула подбородок. — А хочешь знать происхождение этого выражения?

— Жажду.

— От старофранцузского cort. В латинском было слово cohors, от него образовалось cohort, перешло во французский и превратилось в cort.

— Так и запишем.

— Слово «куртизан» имеет, кстати, тот же корень.

— А что ты думаешь о моем корне?

— Что ты самый непристойный мужик на свете, вот что я думаю.

— Знаешь, что я хочу сказать?

— Не надо это говорить.

— Разве ты угадала?

— Нет. То есть да. Но не хочу, чтобы ты говорил об этом. Пока.

— Ладно, — согласился он.

Они примолкли и долго слушали дробный стук дождя по листьям пальм.

— Почему же ты не позволяешь мне сказать? — спросил он.

— Потому что, быть может, это вовсе не я, не мы, может быть, это… Я не знаю, Мэтью, право, не знаю. Возможно, это моя новая прическа, она изменила мою внешность, я стала другая, и ты…

Она оборвала фразу, но потом все-таки продолжила:

— Может быть, ты увлекся женщиной, которая выглядит иначе, но внутри осталась той же, что и была, и ты разочаруешься, когда обнаружишь это.

— Я люблю тебя, Сьюзен, — сказал он.

— Ведь ты именно это хотел сказать? — Сьюзен вдруг расплакалась.

Он обнял ее.

— Я тоже люблю тебя, — произнесла она.

И снова всхлипнула.

— Я всегда любила тебя.

Слезы текли у нее по лицу.

— Возьми меня.

Она ушла минут десять назад, но он продолжал думать о ней и о том, что она сказала.