Золушки

Намеки на то, что она легко заменима, повергали Елену в бессловесный ужас — за всю свою жизнь она себя ни разу не чувствовала незаменимой. Редко и с отвращением она вспоминала свою жизнь до знакомства с Мужчиной, но эти воспоминания приходили к ней в кошмарных снах. Тот ужас оживал во всех подробностях, и Елена просыпалась от собственного душераздирающего крика:

— Не хочу, не хочу, не надо!

Мужчина про сны и слушать не хотел — он просто укладывал ее обратно в постель и шептал:

— Ты вольна распоряжаться своими снами, Кукла! Пойми ты наконец! Если не поймешь, то тебе так и будет сниться то, чего ты не хочешь видеть. А если будешь продолжать видеть во сне то, чего не хочешь, Кукла, если не сможешь сделать над собой усилие — значит, ты слабый человек! А мне не нравятся слабые куклы, знаешь об этом?

Поначалу она пыталась возражать и объясняла ему, что старается изо всех сил, но кошмары продолжают преследовать ее. Поначалу она еще плакала.

Но однажды он накрыл ее своим телом, прижав к постели так сильно, что она почти не могла дышать, и сказал:

— Кукла, нет ничего — слышишь, ничего! — более бесполезного, чем слезы! Попытайся понять! Ты должна понять это! Чтоб я этого больше не видел! Никогда! Поняла?

Елена медленно кивнула, и тогда он прижал ее еще сильнее и приказал:

— Отвечай на вопрос, Кукла!

— Поняла, — быстро прошептала она, — я все поняла!

— Если не поняла, то я с удовольствием наставлю тебя, — пригрозил он, намотал ее волосы на кулак и занес руку. — Поняла?

— Я поняла, — ответила она, глядя на него круглыми от страха глазами.

— Возможно, ты поймешь еще лучше после наставлений, как раньше, когда мы только познакомились?

Елену затрясло, она непроизвольно замотала головой по подушке.

— Нет-нет, — прошептала она, — пожалуйста, не нужно!

Он опустил руку и погладил ее по щеке.

— Ну-ну, Кукла! — ласково сказал он. — Мы с тобой никогда не умоляем! Это не для нас!

Она тяжело дышала, придавленная его телом, ожидая того, что будет дальше.

— Не надо меня бояться, Кукла. Никогда не бойся меня! Я все делаю ради твоего собственного блага, ради тебя! Ради нас! Ты же знаешь, правда?

— Да, знаю, — кивнула она, задыхаясь под его весом.

— Вот и хорошо, — прошептал он и, приподнявшись на локтях, лег рядом. — Потому что, когда мы начнем воплощать в жизнь наш план, когда мы начнем пробуждать проклятых грешников от забвения, ошибок быть не должно!

* * *

По пути в аэропорт Арланда Алекс Рехт успел ненадолго заехать в Управление. Там он встретил Фредрику, от которой узнал о звонке, поступившем с работы Габриэля Себастиансона, потом позвонил Петер. Он только что вышел от Сары Себастиансон — она с родителями сможет вылететь в Умео для опознания тела. Алекс напомнил обоим сотрудникам, что необходимо срочно выяснить, каким образом семья Себастиансон связана с Умео.

Вскоре Алекс уже сидел в такси, направлявшемся в аэропорт. Комиссар планировал не задерживаться в Умео, скорее всего, удастся вернуться сегодня вечером. Ему не очень-то хотелось посылать к Саре Себастиансон именно Петера, чтобы тот вместе с дежурным пастором сообщил ей о вероятной гибели дочери. Для такого дела Петер не очень-то подходил, но не Фредрику же посылать… людям, у которых нет личной жизни, нельзя доверять такие сложные поручения вроде сообщения о смерти близких родственников!

Алекс положил голову на подголовник и прикрыл глаза: тело Лилиан Себастиансон обнаружили на тротуаре у входа в приемный покой больницы Умео около часа ночи. Насколько Алекс понял, ее нашли медсестра и дежурный врач — девочка лежала на спине, голая и мокрая от дождя. У нее на лбу кто-то написал: «Нежеланная».

К тому времени, как девочку обнаружили, она была уже мертва, и врачи даже не пытались реанимировать ее. Причину смерти пока установить не удалось, но обследование показало, что к моменту обнаружения девочка была мертва уже сутки. Это означало, что после похищения она прожила всего несколько часов. Несколько часов… Знай они, что у них времени в обрез…

Именно! Никто ведь не ожидал, что все так обернется. Не было никаких оснований предположить подобное. Или все-таки были?

Алекс тщетно пытался сглотнуть: в горле стоял ком. Он вдруг вспомнил о своих детях и дрожащими пальцами набрал домашний телефон дочери, Виктории. Она взяла трубку после пяти гудков, и Алекс сразу понял, что разбудил ее.

— Как я рад слышать твой голос! — хрипло сказал он.

Виктория, уже давно смирившаяся с тем, что отец частенько звонит ей в неурочный час, была немногословна и даже не поинтересовалась, почему папа вдруг решил позвонить ей в такую рань. Знала по опыту: рано или поздно он сам расскажет, что случилось, — наверное, при следующем разговоре.

Алекс с облегчением улыбнулся и положил телефон в карман.

Когда-то он в глубине души мечтал, как и многие родители, чтобы кто-нибудь из детей пошел по его стопам, ну или хотя бы в том же направлении, но его мечтам было не суждено сбыться.