Золушки бывают разными

Лена обняла плачущую девушку и гладила по спине, успокаивая. «Может у них ещё наладится? Может, одумаются? Вон как оба страдают».

Она молчала.

Лиля отстранилась, всхлипнула несколько раз.

― Ну, прощай, подруга Пети, встретимся в будущем году.

― Обязательно.

Лена оделась, ещё раз обняла Лилю и вышла.

Игнат ждал возле дома Лили. Он был расстроен, Лена это заметила. Он взял её за руку, и они пошли к большому дому.

― Что они не поделили?

― Я не могу сказать тебе, Игнат, извини. Меня ждет Петя, надо собрать вещи.

― Лена, может, всё же останешься?

― Ты сам понимаешь, что не могу, я с Петей приехала, с ним и уеду.

― Ах, да, Петя, ― грустно улыбнулся Игнат. ― Могу я приехать к тебе, поздравить с праздником?

― Конечно, буду рада. До свидания, Игнат.

― И не поцелуешь?

Лена приподнялась на цыпочки и легко поцеловала его в губы. А затем вошла в дом. В холле были Егор и Лидия Павловна. Та, увидев Лену, что-то сказала Егору, и он ушел в кухню.

― Елена, я поняла так, что вы с Петей уезжаете?

― Да, Лидия Павловна. У вас здесь замечательно, но пора и честь знать.

― Не притворяйтесь, что это ваше решение, ― резко сказала Воронина, ― что значит для вас Петя?

― Многое, он мой друг.

Егор подслушивал из кухни, готовый в любой момент броситься на помощь Лене, он знал, как иногда бывает жестка Лидия Павловна в своих высказываниях, если встает на защиту родных и близких.

― То есть он настолько ваш близкий друг, что вы готовы разрушить свое счастье?

Лена недоуменно посмотрела на Воронину.

― Простите, вы о чём?

― Не надо прикидываться, что не понимаете! Игнат мне признался, что сделал вам предложение, и вы собираетесь вскоре сойтись. Мне не безразлична судьба моего сына, и я приму его выбор, как бы это мне не нравилось! Но ваш отъезд, тем более с молодым мужчиной, другом, как вы утверждаете ― это за рамками приличий, норм, морали, наконец! Вы хотя бы понимаете, что причиняете боль моему сыну?

― Извините, Лидия Павловна, мне действительно пора уходить. Ещё раз спасибо за все и до свидания. С наступающим Новым годом, ― ровным голосом произнесла Лена и поднялась в комнату. Она быстро собрала свои вещи в сумку, осмотрела, не забыла ли чего, и бегом спустилась по лестнице.

Егор так и не вышел попрощаться, с грустью подумала Лена, быстро прошла по широкой очищенной от снега дорожке до калитки и вышла. Петя сидел в машине, ждал ее.

Она бросила сумку на заднее сиденье, села впереди, пристегнулась, и когда Петя тронулся, попросила:

― Только не гони.

19.

XIX. ДомаОни ехали в тишине, каждый задумался о своём. Петя переключал фары на дальний свет, когда не было помехи, и сразу впереди выступала стена снега, когда переключался на ближний, стена отступала. Снег продолжал падать. Он прилипал к лобовому стеклу, дворники его смахивали, а снег снова успевал налипнуть, и вновь дворники убирали его. Машин встречалось мало, иногда, более лихие водители обгоняли их.

― Петя, останови, я покурю, ― попросила Лена.

Она не любила курить в машине, тем более что Синицын не курил.

― Может, потерпишь? ― ворчливо спросил друг, сворачивая к обочине.

― Да ладно тебе, я быстро.

Она вышла и прикурила, спрятав сигарету в ладони.

Петя тоже вышел, размять ноги.

― Ну, что, подруга, у вас или у нас?

Празднование Нового года, как и курение Лены в кухне, Косовы преодолеть не смогли. Семья Нега традиционно справляла праздник или у себя, или у Синицыных. Иногда к ним присоединялись Возняковы с пятого этажа или напрашивались Бильниц со второго. Если не встречали вместе, в компании, то на следующий день непременно приходили с салатиками, коньячком или водочкой. С соседями жили дружно, все-таки две квартиры на этаже, все друг друга знали.

В свой первый новогодний вечер в семье Ивана Нега Косовы были поражены, что к ним в квартиру набралось столько народу, позже Вера Степановна выговаривала Ивану, что это слишком расточительно и шумно. Иван смеялся, что никто никого не объел, а то, что шумно, так на то и новогодняя ночь, чтобы шуметь. Следующий год встречали у Синицыных, Косова сказалась больной и не пошла, дети её поддержали. Так и повелось, что она в гости не ходила, а когда праздновали у них, выпивала первый бокал и уходила. Соседи судачили о ней, но без злобы, что взять, артистка.

― Не знаю, приедем, посмотрим, что делается, и решим. Что Елене Ивановне сказал?

― Просто сообщил, чтобы ждали.

― Вот почему ты так поступил? Они там догадки строят, волнуются.

― Сомневаюсь. Сорина не будет зря голову себе ломать.

― А твои как восприняли?

― Я им не говорил. Они не будут лезть с вопросами. Ты заходила к Лильке?

― Думала, никогда не спросишь. Да, попрощалась. Она зареванная вся. Ты ее, в самом деле, любил?

― Почему это любил? ― взвился Синицын. ― Я и сейчас люблю, но, если она не понимает, что творит, потакать ей не стану.

― Как знаешь. Это, наверное, такое счастье ― любить.

― А ты?

― А что я?

― Ты кого себе выбрала? Игната? Егора?

― Егор мне предложение сделал, замуж позвал.

― А ты?

― А я расхохоталась.

― Дура.

― Знаю.

― Поехали уже, все мозги себе прокурила.

Какое-то время они ехали и молчали.