Золушки бывают разными

Синицын полез в пакеты и сумки, выгребая все, что принесла подруга, на стол.

Лена фыркнула. Она уселась на диван, с наслаждением вытянула ноги и прикурила.

― Петя, спасибо, конечно, но я тебя не люблю! То есть люблю, словом, ты мой лучший друг, но если будешь меня мурыжить, я прекращу с тобой дружить!

― Это я мурыжу? Ладно, согласен. Хочешь, я буду добрым Феем? Ты же у нас рабыня Золушка.

― Никакая я не Золушка, и не обзывай меня рабыней. А вот ты точно настоящий стопроцентный Фей, помогаешь мне во всём!

― Скорее, паж, ― съязвил Синицын, ― О, а это что? ― Друг выудил упаковку какой-то шелестящей зелени.

― Пойдёшь завтра со мной на вечеринку? Танцы обещаю. Меня тётки в отделе заклевали, всё каких-то малолеток мне подсовывают.

Лена прищурилась.

― Получается, я старая? Это сушёная морская капуста, салат сделаю.

― К словам не цепляйся! Тебя умыть, приодеть, так ты ещё о-го-го!

― Петя! Я что, грязнуля? ― возмутилась подруга.

― Ты маникюр, когда последний раз делала? ― Он не держится.

― А стрижку?

― С хвостами удобнее.

― Вот потому тебя и не берут на работу! Все, я побежал, вечером к тебе зайду, салатик мне оставь попробовать.

Петя чмокнул подругу в щёку, закрыл за собой дверь и попрыгал через ступеньки на улицу.

4.

IV. СиницынЛена разобрала продукты, поставила кастрюлю с водой на огонь и принялась за приготовление еды. «Синицын прав ― и маникюр не делаю, и волосы надо подровнять, но с другой стороны, кому на меня смотреть? Уборка наше всё!»

Они дружили с самого детства, и Петя ещё в песочнице её оберегал. Всё же он был старше на целых два года и четыре месяца! Тогда, в песочнице, он ей сообщил, что она ему нравится, и он будет её защищать. И там же впервые сказал: «не тлясись, я с тобой», когда Лена увидела большую собаку.

Потом он стал невысоким парнем с хорошей фигурой, подвижным, энергичным. Носил модные круглые очки в роговой оправе с небольшой диоптрией, прикрывая лёгкую косоглазость, которой и заметно-то не было. Парень всегда был гладко выбрит, подстрижен под полубокс. Короче говоря, друг был большим модником. И Лена его любила и гордилась им.

Синицын был из тех счастливчиков, что смотрели на мир просто и без затей.

Школа, институт, работа, жена, дети, внуки, пенсия, погост.

Подруга, натура романтическая, спрашивала, но как можно жить и не мечтать о высоком?

― О космосе, что ли?

― Да хоть и о нём! Или о возвышенном.

― А это что?

― Чувства возвышенные!

― Это как? Что-то я не пойму. О чувствах мечтать? Смешно. Они и так есть, что о них думать? Зачем?

Иногда Петя казался ей мудрецом.

Случалось, на неё накатывала грусть, она чувствовала себя одинокой или была расстроена ― тогда звонила Пете, спрашивала, дома ли он, и приходила к нему в комнату. Лена забиралась с ногами в его большое уютное кресло. Петя укрывал подружку пледом, приносил чай, молока или сока, вкусняшек. Включал фильм, чаще всего мелодраму, Лена смотрела, плакала, если полагалось по сюжету или смеялась, словом, отдыхала.

У них никогда не возникало желания целоваться, не пробегала между ними искра влечения.

У Синицына появлялись девушки, затем внезапно куда-то исчезали. Она не спрашивала о девчонках, которых встречала у него, если считал нужным, сам рассказывал.

Как-то раз он сидел у неё на кухне, дома никого не было, Лена его подкармливала, болтали о чем-то несущественном, и вдруг Петя разразился целой речью, в голосе слышалась досада.

― Знаешь, Ленка, предки правильно поступали, когда своих детей рано женили по сговору. Вот что это такое? Не успел познакомиться, а Юлька спрашивает, у неё будем сексом заниматься или у меня. Я-то не возражаю, но как-то напрягает. Точно, надо со школьницей знакомиться, воспитывать, а когда восемнадцать исполнится, сразу под венец. Ты согласна? Налей ещё, ― протянул он кружку.

― Не знаю, ты уже взрослый, кто тебе позволит со школьницей встречаться? Это подсудное дело. Тебе колбасы отрезать? ― Лена налила чай.

― Нет, не надо, наелся. Так я подожду, пока она не повзрослеет.

― Я не сильна в этих вопросах, но думаю, что это просто твои фантазии, - она уселась на диван, поджав по-турецки ноги.

― Понятное дело. Я мечтаю об идеальной жене, ты бы мне подошла, но ты же дикая.

― С чего это дикая? ― аж подпрыгнула подружка, слова Пети звучали несправедливо. ― Нормальная я.

― Ага, скоро в старую деву превратишься, до сих пор ни с кем не встречаешься.

― А я никому и не нравлюсь. И у меня все есть. Семья, ты, папа. О чём ещё мечтать?

― О собственной семье! ― он помахал руками, отгоняя дым. ― И хватит курить!

― Петя, не начинай! Мы все уже давно обговорили.

― Ладно, пойду. Опять у тебя натрескался, мама ворчать будет, что дома не ем.

― Пустяки, тётя Марина не со зла, ― ответила Лена, закрывая за Петей.

Отчего-то этот разговор Лене запомнился.