Золушки для холостяков

– Ну не знаю, – обиделась Танька, – я так однажды сказала любовнице своего любовника, и она жутко перепугалась. Но это неважно.

– Кому? – заинтересовалась Альбина.

– Неважно, – досадливо поморщилась Танька, которая, как и большинство особ с богатым жизненным опытом, не любила прилюдно копошиться в собственном не слишком чистоплотном прошлом.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещала я, – но сначала… Сначала мне хотелось бы поговорить с ним самим… Девочки, вы ведь не против, если я с ним встречусь до того, как вы оторвете ему яйца кальянными щипцами?

– Интересное кино! – фыркнула Аля. – Ты с ним встретишься, а мы, получается, вообще вроде как ни при чем? Может быть, мне тоже интересно во всем разобраться!

– И мне, – поддакнула Танька. – Знаете что, а поехали-ка втроем к нему домой без предупреждения! Настя, у тебя, кажется, есть его адрес, да? Похоже, ты одна из нас была у него дома.

Они так хищно на меня уставились, что мне даже на какой-то момент стало страшно. Тем более что в Танькином взгляде была не то легкая угроза, не то смутная ревность… Действительно, Сыромятин водил меня к себе домой. А с Татьяной и Алей он встречался либо на их, либо на нейтральной территории. Выходит, я была для него «особенной», а для них… мама дорогая, для них я была соперницей. Дожили! В тридцать лет стать ненавистной соперницей для двух своих лучших подруг.

Наверное, все эти мысли были написаны на моем изменившемся лице, потому что Таня, примирительно улыбнувшись, сказала:

– Расслабься, Настена, мы тебя вовсе не ненавидим. Правда, Аль?

– Правда, – неуверенно подтвердила Алька, – но с Таниным предложением я согласна на все сто. Поехали к нему домой, привяжем его к кровати и будем пытать горячим утюгом, пока не скажет, кого из нас троих он любит на самом деле.

– Варвару, – вздохнула я. – И ежу понятно, что он до сих пор любит Варвару. Раз так себя ведет. Хотя…

– Что? – жадно накинулась на меня хваткая Танька.

Я придвинула к себе тарелку с фруктами и оторвала несколько нефритовых виноградин. Лениво перекатывая одну из них на языке, я вдруг вспомнила, как нашла в шкафу Сыромятина Варварин бюстгальтер (то есть тогда я, конечно, не знала, кому он принадлежит) и как, оправдываясь, Борис сказал, что любит он меня. Меня. Он еще что-то лопотал о том, что «если бы я мог рассказать тебе правду» и «как сложно держать это все в себе», но тогда я не придала этому никакого значения.

Но вот только стоит ли рассказывать об этом двум разочарованным бабам, добровольно подкидывая им еще один повод для ненависти, которую нельзя объяснить логически?

Думаю, нет.

– Ничего, – вздохнула я, – я просто хотела сказать, что не понимаю, что он в ней нашел.

– Это точно, – подтвердила Танька, – твоя Варвара никогда мне не нравилась. Она похожа на лабораторную мышь, слишком много разговаривает и ничем, кроме новой коллекции Версаче, не интересуется.

– Она будет замечательной новой подружкой для нашей Вероники, – улыбнулась я.

– Это все хорошо, – сказала Альбина, – но нам-то что теперь делать? Звонить ему? Скандалить? Жить дальше, как будто бы ничего не произошло?

– Третье, – после паузы сказала Танька, – он не стоит того, чтобы отвечать на его звонки.

– Между прочим, мы работаем в одном офисе, – вскинула голову я. – Он же наверняка захочет узнать, что случилось.

– А мне кажется, что не захочет. Он и так все поймет. Те, кто прячет в шкафу такие огромные скелеты, прекрасно просекают такие ситуации, – усмехнулась Татьяна.

– А в крайнем случае, ты всегда можешь уволиться, – подсказала «мудрое» решение Альбина.

– Ну да, и тогда ты возьмешь меня на содержание.

– А что, может, к тому моменту я уже стану поп-звездой, – подмигнула она, – ведь теперь ничего не мешает мне поехать в турне с «Конвейером талантов»!

– Девочки, вы что, с ума сошли? – Я ушам своим не верила. Еще пять минут назад наша встреча напоминала греческую трагедию, а сейчас Татьяна уже шумно поздравляла Альку с творческими успехами и расспрашивала о турне. – Вы что, считаете, что мы вообще не должны ему ничего говорить?!

Они посмотрели на меня, как на ненормальную. Танька мерно пережевывала инжир. Глаза Альбины были все еще красными от слез.

– Думаю, нет, – наконец сдержанно ответила Татьяна, – он достоин полного презрения.

– Но это абсурд, честное слово… Вы так себя ведете, как будто бы не произошло ничего… Я места себе не нахожу, а вы…

– Настя, я приду домой и буду плакать, – заносчиво сказала Танька, – более того, сегодня мне едва ли удастся уснуть без успокоительного. Я без всякой диеты похудею как минимум на четыре килограмма. Хотя это как раз единственная хорошая черта депрессии. Но сейчас… Сейчас я даже думать не хочу об этом мерзавце.

Я смотрела на двух своих самых лучших подруг и глазам своим не верила. Неужели я столько лет дружила с холодными, черствыми Снежными королевами, которые способны реагировать на трагедии со светской холодностью придворных интриганок?!

Но они же не такие – Альбина и Танька…

Во всяком случае, они никогда такими не были.