Золушки из трактира на площади

За стойкой сегодня стоял невероятно гордый собой Питер Конох. К радости Бруни, считал парень скоро, и с памятью у него было все в порядке. Правда, звуки бьющихся кружек и бокалов, нет-нет, но до кухни доносились.

Краем уха слушая разговор, Матушка ощутила светлую грусть. Где-то там, в бесконечных коридорах дворца мог бродить вернувшийся из поездки Кай, смотреть в окно или на пламя в камине, крутить в красивых сильных пальцах бокал рубинового вина, а может быть, делить ложе с какой-нибудь фрейлиной или «купеческой или дворянской дочкой». «Интересно, — подумалось Бруни, — ощутит ли он в себе перемены? Ведь коли проклятье снято — и дышаться легче должно или… нет?»

Вернувшийся с учебы Весь, заняв угловой стол на кухне, водрузил на полочку над ним солидный фолиант в толстой обложке, отобрал у Ваниллы партию теста, с которым она возилась, и занялся одновременно чтением и замесом.

— Иди перекуси, пап, — сказала та, в свою очередь отбирая у Пиппо ложку-мешалку начинки для булочек, — ты же с утра не ел!

— Да я не голоден… — попытался было возразить тот, но подошедшие сестрички Гретель без разговоров взяли его под белы рученьки и увели в зал.

Ванилла покосилась на Веся.

— Что ты читаешь такое страшное? — поинтересовалась она.

— «Хвала или честь. История Ласурско-Крейского противостояния», — не отрываясь от книги, сообщил тот. И добавил для Бруни: — Я пригласил Рахена и ребят завтра к полудню.

Матушка рассеянно кивнула.

— О чем мечтаешь? — заинтересовалась неугомонная подруга. Просто стоять и мешать начинку ей было скучно.

Бруни пожала плечами. Она обмывала и отбивала куски мяса для ужина, присыпала солью и пряностями, сбрызгивала маслом и ставила в печь — запекаться. Запах жаркого, смешиваясь с ароматом свежего теста, был тяжел, но приятен.

— Что ты решила с… ним? — снова покосившись на оборотня, шепотом спросила Ванилла. Весь ушел в чтение и не слушал.

— Думаю расстаться, — ровно сказала Матушка.

В кухню заглянул Питер.

— Помощь нужна, девушки?

Зашипев, как разъяренная кошка, Ванилла замахала на него полотенцем. Конох испуганно исчез.

— Но ты же его любишь! — изумилась она, вновь поворачиваясь к подруге. Любопытство, казалось, прожигало Старшую Королевскую Булочницу насквозь. Правда, была в нем и изрядная доля сочувствия.

— Кто я и кто он? — произнесла Бруни. — Прости, мне не хочется об этом говорить.

— Ох! — вздохнула Ванилла и прижала ладонь к пояснице. — Ну что же делать, что? Надо смириться, ты права… только — не хочется!

Бруни, не поднимая глаз, покачала головой:

— Не хочется!

— Ох! — повторила подруга громче и вдруг согнулась пополам. — Ох!..

— Что ты? — испугалась Матушка, подхватывая ее.

Та вымученно улыбнулась.

— Живот свело. Не иначе горох во вчерашней похлебке был ядрен! О-ох!

— Известно, куда надо идти, коли с горохом не в ладах! — заявила Ровенна, появляясь на пороге, будто демон из преисподней.

— Да не хочу я! — воскликнула Ванилла, поднимая бледное, в испарине, лицо.

В кухню вкатился Пип, подкрепившийся и оттого полный энергии. Увидев дочь, изменился в лице.

— Ты чего?

— А ну-ка, пойдем, приляжем! — Ровенна обняла ее за талию и повела наверх. Крикнула, не оглядываясь: — Хозяйка, к вам положу. А вы к целителю пошлите пока!

— Да не надо… — простонала Ванилла.

— Уже пошел! Бруни, займись тестом! — выкрикнул Весь, выскакивая в заднюю дверь.

Несмотря на тревожную ситуацию, Матушка не сдержала улыбки и крикнула ему вслед:

— Есть, мой командир!

— Чегой-то она? — Пип растерянно смотрел на Бруни.

Внезапная жалость и любовь к нему, немолодому, верному, родному человеку, накрыла ее с головой, заставив заныть сердце. Матушка крепко обняла его и поцеловала. Посмотрела в глаза, сказала твердо, будто сама была целителем:

— С ней все будет хорошо, Пиппо, обещаю!

И он поверил. Поглядывал наверх, на дверь комнаты, но уже без растерянности, граничащей с испугом. Пип Селескин сильно любил своих девочек, хоть и стеснялся признаться в этом.

Приведенный Весем целитель оказался молодым и симпатичным выпускником Вишенрогской высшей целительской школы.

— Не нашел никого свободнее, — пояснил мальчишка в ответ на укоризненный взгляд спустившейся Ровенны. — Остальные на вызовах!

— Очень рад знакомству, — целитель, подойдя к Бруни, взял ее испачканные в муке руки в свои и поцеловал, не боясь измазаться. — Меня зовут Син Сансек, практикую со второго курса. Могу показать верительную грамоту и патент на практику. Это я к тому говорю, — обаятельно улыбнулся он, — чтобы вы не боялись меня, прекрасная хозяйка заведения!

— Это он к тому, — пробурчала из-за его спины Ровенна, — чтобы вы накормили его за свой счет, прекрасная хозяйка!

Улыбка целителя потускнела.

— Вы меня раскусили, почтенная матрона! — он обернулся к старшей Гретель, оглядел ее с ног до головы и глубокомысленно добавил: — Природа наградила вас редким даром — говорить правду и не поддаваться заболеваниям. Я прав, уважаемая?

— Ванилла наверху, — вмешалась Бруни, пряча руки за спину. — Ей неожиданно стало нехорошо. Ровен, проводи гостя!