Золушки при делах

Она перешла в кабинет, села за стол, развернула зеркало связи и коротко оглядела себя: так и провела ночь в изящном бело-черном платье и гарнитуре из черных брильянтов. Не переодевалась, поскольку спать не ложилась, лишь распустила волосы, чтобы дать голове и шее отдохнуть от высокой прически.

Сигнал вызова не успел отзвучать, как зеркало затуманилось дымкой, из которой выплыло лицо советника Мудрейшего по личным вопросам. Лицо незаспанное, с обычным выражением делового человека. Глядя на Ксариона, герцогиня почувствовала зависть: счастлив тот, кто ощущает себя на своем месте днем и ночью!

– Тени плохих снов да не коснутся вас, советник Перкатипотль, – приветствовала она его, – прошу прощения, что помешала работать!

– Вы в некотором роде тоже моя работа, Агнуша, – любезно улыбнулся Ксарион, – во всяком случае, до тех пор, пока не сообщили об отказе от моего предложения.

– Как раз об этом я хотела поговорить, – серьезно кивнула эльфийка. – Признаюсь сразу: я не собирала информацию о моих конкурентках и ничего не знаю об их кланах, возрасте и способностях. Мне это неинтересно по одной простой причине: я – это я, советник. Но я уверена, среди них не найдется ни одной с опытом таким же уникальным, как мой!

Ксарион взглянул на нее в некотором изумлении.

– Что вы имеете в виду?

– Мою жизнь в Ласурии. Мою жизнь рядом с королем Ласурии, – твердо сказала герцогиня. – За прошедшие годы я изучила Его Величество достаточно, чтобы предугадать любые действия или реакцию на то или иное известие. Это полезное умение для женщины, любящей получать подарки… – Она коснулась пальцем длинной серьги, и черный бриллиант загадочно заискрил. – Вкупе с остальными достоинствами оно превращает меня из кандидатки в победительницу конкурса.

– Вы предлагаете мне сделку? – сухо уточнил Ксарион.

Агнуша покачала головой.

– Каскарты свидетели, я не толкаю вас на должностное преступление, советник! Если мое предложение не понравится Мудрейшему – я останусь прозябать на окраинах Тикрея, и вы больше обо мне не услышите. Я просто прошу передать ему мое условие…

Так вот он какой – прыжок в обжигающе холодную воду! Для нее таким прыжком стала последняя фраза.

Мир на мгновение замер.

На линию судьбы упала тень…

Назад дороги нет – только вперед!

Герцогиня сжала губы, распрямила плечи и встретила испытующий взгляд Ксариона с истинно королевским достоинством.

Советник откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы перед собой.

– Я вас слушаю, дочь клана рю Филонель.

– Я согласна на все условия, предложенные Мудрейшим, и буду ему верной спутницей в веках, подругой, советчицей и матерью для его детей, сколько бы их ни было, при условии, что других кандидаток он не рассматривает, – холодно проговорила она.

Не желала такого мороза в голосе, однако ощущение обжигающе холодной воды оказалось сильнее умения владеть собой. Впрочем, возможно, это было и к лучшему. Если уж проигрывать – то проигрывать не как фаворитка короля, а как королева!

Ксарион Перкатипотль помолчал, разглядывая свои пальцы. Затем вздохнул и констатировал:

– Теперь мне нужно время обдумать ваши слова, Агнуша… Впрочем, долго это не продлится, обещаю!

Эльфийка вежливо склонила голову и произнесла лишь одно слово:

– Благодарю!

Советник прервал связь, не прощаясь, а зеркало снова стало простым зеркалом, в котором Ее Светлость взглянула себе в глаза. Глаза опытной женщины в возрасте.

* * *

Посадка цветов открыла сезон труверов и менестрелей, длящийся до наступления летней жары. В этот период столичный магистрат не собирал пошлину за выступления на улицах города, поэтому из всех уголков Тикрея стекались в Вишенрог странствующие труппы и артисты-одиночки. Отовсюду раздавалась музыка, кричали, перекрикивая друг друга, ярмарочные зазывалы, поэты, возводя очи к небу и растягивая слова, читали стихи и баллады, уличные циркачи давали представления прямо на городских площадях.

В «Старом друге» пахло свежеструганым деревом и штукатуркой, взбитыми сливками и шоколадом. Трактир, несмотря на мелкие недоделки, собирался принимать первых посетителей.