Золушки при делах

Клозильда Мипидо, теперь уже Вистун, решительно вернула мужа на супружеское ложе, забаррикадировала дверь столом и креслами и принялась будить супруга всем, чем могла, – губами, руками, грудями, – но только не ночной вазой!

* * *

Его Величество в эту ночь сомкнул лишь один глаз – тот, о который по касательной ударилась ночная ваза, превращенная матроной Ми… Вистун в орудие самозащиты. Собственно, глаз и сомкнулся только оттого, что заплыл. А поскольку пресловутое орудие соприкасалось с королевским туловом сильно и часто, чего Редьярд желал бы от самой Клози, но никак не от предмета, ночью болело все – от макушки, первой испробовавшей силу руки новобрачной, до подвернутой во время постыдного бега лодыжки.

Когда на помощь королю в его покои, куда он перенесся посредством портального перстня прямо со свадебной ладьи, явился Дрюня, сладко зевающий и пахнувший теплом супружеской постели, Редьярд, стоя у зеркала в чем мать родила, с критическим лицом наблюдал, как чу́дно меняет цвет памятный синяк от матроны.

– Уй! – воскликнул шут, в изумлении протирая глаза. – Ты, братец, никак ударился об угол дворца!

– Я ударился о честь Клозильды Мипидо, – усмехнулся король и приказал: – Не стой столбом, дурак, сделай что-нибудь!

– Позвать мэтра Жужина? – Дрюня сделал движение к двери.

– Не вздумай! Еще не хватало объяснять ему, откуда взялись эти отметины!

– Да? – шут недоверчиво посмотрел на короля. – Мне кажется, Ожин видел и не такое!

– Такое – не видел! – отрезал Его Величество, теперь оглядывая спину: между лопаток красовался сине-черный кровоподтек. – Ступай в город и купи мне лечебных свитков! А пока дай что-нибудь холодное, что ли…

– Какой такой город? – вытаращился Дрюня. – Ночь на дворе, все добрые вишенрогцы спят в своих кроватках, и только их озабоченный повелитель ищет приключений на свою… на свой глаз!

– Голова болит, – пожаловался король и лег в пустую холодную кровать, – никто меня не любит, не жалеет!

– Горе ты мое венценосное, – покачал головой шут. – Держись, я сейчас.

Он принес с кухни кусок сырого мяса, который приложил к заплывшему глазу Его Величества, пару полотенец с завернутым в них льдом – для лодыжки, и штоф гномьего самогона – для опохмела и быстрого сна.

– Спи! – приказал шут королю, устроив того поудобнее. – Как только откроются магические лавки, я принесу тебе свитки, а до тех пор прикажу никого сюда не пускать.

– Я уже приказал, – простонал Редьярд. – Никого, кроме тебя!

– Тогда спи!

– Сплю. Стой!

– Стою!

– Вот, возьми.

Высунувшаяся из-под одеяла королевская длань протягивала знакомый фиал с приворотным зельем.

Шут попятился.

– А мне это зачем?

– Подольешь за завтраком Кольке и его жене.

– Я не смогу! – испугался Дрюня. – И вообще, это была твоя подлая идея!

– А я тебе приказываю, – скучным голосом сообщил король, – и вообще, ты сам говорил, что ты моя тень. Так?

– Так!

– И от своих слов не отказываешься?

– Н-нет.

– А у подлого короля тень тоже подлая! – торжествующе провозгласил Его Величество. – Это раз! И Колька на завтрак явится по моему приказу – два. Это я на случай, если ты начнешь ныть, что Его Высочество семейные завтраки не посещает.

– Пресвятые тапочки, – пробормотал шут, но фиал взял, – иногда мне кажется, что я служу самому Аркаешу!

– Кто знает, кто знает, – донесся из-под одеяла сонный голос.

* * *

Два раза в седмицу Ее Высочество Бруни навещал мэтр Жужин – контролировал течение беременности. Сегодня он явился вне графика и маялся в гостиной, ожидая, пока Катарина поможет принцессе встать, умыться и надеть домашнее платье.

– Почему сегодня, Ожин? – спросила принцесса, едва поздоровалась. – Вы чем-то встревожены?

– О нет, Ваше Высочество! – поспешил успокоить ее целитель. – Я всего лишь наслышан о том, что вы танцевали ночь напролет на свежем воздухе!

Бруни засмеялась.

– Тогда вам следует осмотреть моего мужа, мэтр!

– Для Его Высочества Аркея танцы сродни насморку, – поддакнул заглянувший в покои Дрюня, – глупо, мучительно и никуда не денешься! Маменька, я пришел сообщить, что Его Величество за завтраком не появится. Не ждите, начинайте без него! Но со мной!

– Он плохо себя чувствует? – тут же сделал стойку Жужин.

– Что вы, что вы, Ваше Целительство, – замотал головой шут, – все мы иногда желаем поваляться в постели!

Ожин и Бруни переглянулись, и в их глазах мелькнули похожие мысли о новой неизвестной (или, наоборот, известной) фаворитке. Впрочем, они оба ошибались.

– Вы позволите? – спохватившись, целитель протянул руки к принцессе. Не касаясь ее округлившегося тела, поводил вдоль, встряхнул кистями, поводил снова.

И вдруг, улыбнувшись, спросил лукаво:

– Ваше Высочество, а кого бы вы хотели – мальчика или девочку?

Стоящая в стороне Катарина захлопала в ладоши и засмеялась.

– Мэтр, вы увидели? Вы наконец увидели?

– Да, – кивнул тот, продолжая улыбаться, – теперь я могу точно сказать, Ласуринг какого пола вскоре украсит династию!

– Ваше Высочество? – горничная вопросительно посмотрела на принцессу.