Золушки в опасности

Он подпер валун спиной, поднатужился, попытался сдвинуть, но камень будто врос в землю.

– Заклинило, – сплюнула Торусилья.

Грой лукаво посмотрел на нее.

– А что, уважаемая Тори, почтенным рубакам никакими правилами не запрещается помогать троллям? – весело спросил он, и пошел к Дробушу, засучивая рукава.

– И то дело! – кивнула Руфусилья, отстегнула топор, вместе со шлемом положила на землю и последовала туда же.

– Эй, подождите меня! – завопил Дикрай, бросаясь за ними наперегонки с Торусильей.

Яго и Тариша переглянулись, улыбнулись друг другу как взрослые, наблюдающие за детскими шалостями, и тоже направились к ним.

Общими усилиями камень удалось сдвинуть. Вода хлынула, грозя полностью затопить русло.

– Уходите все, я его придержу! – зарычал Дробуш.

– А ты? – спросила фарга, в ее голосе звучало искреннее беспокойство.

– Камни не тонут, – коротко ответил тролль.

– На берег, быстро, – приказал Ягорай, вместе с Вырвиглотом упираясь спиной в валун, который дергался, как желающее ожить чудовище.

Когда ласурец последним вышел из воды, Дробуш, довольно ухмыляясь, шагнул вбок, лишая камень опоры. Тот затрясся, будто припадочный, а затем вдруг рванул в сторону Пыльного озера и запрыгал по прибрежной кромке. Поток сбил тролля с ног и потащил в том же направлении, однако Вырвиглоту удалось, цепляясь пальцами за неровности в дне, выбраться на берег. Обретшая свободу река ревела и прыгала в русле цепным псом, кружила мутные буруны у берега, стремилась дальше, и не было ей конца.

– И что теперь? – спросила Вителья, подходя к Яго.

Он обнял ее одной рукой, продолжая смотреть на поток.

– Будем ждать, пока вода наполнит озеро.

– А потом?

Рю Воронн пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Ну здорово! – захохотал Грой и махнул рукой. – Пойдемте на стоянку. Пока уровень воды поднимется, может несколько дней пройти.

– Мы – отличная команда! – сказала Вита, возвращая Дробушу амулет. – Альперт, к тебе это тоже относится.

Маг покраснел, неуклюже поклонился и поспешил за Вирошем. Глядя ему вслед, Вита на мгновение поймала какую-то мысль… Что-то, связанное со словами Кипиша о смерти бога, но рев воды спугнул ее.

– Сегодня я буду спать, как младенец, – улыбаясь, произнес Ягорай и поцеловал ее в макушку.

– Почему? – машинально спросила волшебница.

Рю Воронн промолчал, но она знала ответ.

* * *

С тоской смотрю в туманные осколки лета
Куда же ты спешишь, зачем меня бросаешь?
В глазах лесных озер все больше полусвета
И, солнце, как снежинка, ты все сильнее таешь![1]

Красивый голос долетал даже до вершины Золотой башни. Архимагистр Никорин отложила самопишущее перо, встала и подошла к окну. По улице неторопливо шел молодой менестрель, задумчиво перебирал пальцами струны лютни. Казалось, он не замечает ни горожан, спешащих по своим делам, ни проезжающих мимо всадников, ни стен домов. Его голос – чистый и звонкий, взлетал к небесам, из которых уже исчезла синяя беспечность лета. Одет парнишка был небогато, но опрятно. И только его сапоги после дорожных странствий явно доживали последние дни.

Усмехнувшись, Ники сплела заклинание и выпустила. Трансформацией предметов она увлекалась еще в юности. Училась на тумане, что окружал гору Белого старца, превращая его в воду, хлеб и вино.

Менестрель споткнулся, смешно подпрыгнул и застыл, с изумлением разглядывая новенькие щегольские сапоги. Затем заозирался, увидел Золотую башню и, прижав руку к сердцу, почтительно поклонился.

Ники помахала ему. Настроение поднялось. Все еще улыбаясь, она вернулась за стол, и только тут заметила, как мигают самоцветы на раме зеркала связи. Спустя мгновение в амальгаме показался седобородый гном. На изборожденном морщинами лице поблескивали маленькие темные глазки, похожие на медвежьи.

Ласурский архимагистр, благо еще не садилась в кресло, уважительно поклонилась. Архимагистр Драгобужья кивнул не менее уважительно, но из своего кресла не поднялся. Возраст в несколько сотен лет позволял ему изображать из себя немощного старца. Многие попадались на этот обман, о чем после горько жалели.

– Ваше Могущество, как себя чувствуете? – подыгрывая почтенному гному, начала разговор Ники.

– Ох, сегодня – так, завтра – этак… – закряхтел тот, попыхивая трубкой, и демонстративно потер колени. – А вы все цветете, Ники! Я вам завидую!

– Да ладно? – рассмеялась та. – Я – счастливая женщина! Мне завидует величайший волшебник Тикрея!

– Да ладно? – в ее же тоне ответил Драгодруг Синих гор мастер. В его глазах тоже прыгали смешинки. – Тогда поделитесь своим счастьем, Ники.

– Приглашаете, Ваше Могущество? – прищурилась архимагистр.

– Приглашаю! – кивнул тот и вытащил трубку изо рта, показывая тем самым, что разговор пойдет серьезный.

– Брут, я скоро вернусь, – сказала Никорин в пустоту и шагнула из своих покоев прямо в сумрачные чертоги Драгобужского архимагистра.

Здесь было прохладно, и вкусно пахло крепким табаком и пергаментами.