Зомби

— А ты сам разве не заметил, что любое данное тобою прозвище тут же приклеивается к человеку намертво: Красавчик, Котяра, Тролль, Кукла… посуди сам, если б ты был для них пустым местом, разве бы такое было возможно?

— Просто прозвища подходящие, — пожимаю плечами, — Вот и приклеились.

Алена хмыкает недоверчиво и продолжает.

— Потом ты себя убедил, будто все пытаются тебя использовать.

— А это типа не так?

— А тебе известно, Витька, что Красавчик и Котяра продули выборы, потому что народ в универе подозревал их в твоем исчезновении? Тебя считали первым претендентом на должность.

— Меня-я? Бред какой-то… я и не собирался даже…

— Но люди так считали… собрались толпой, прижали Красавчика с Котом к стене, чуть не линчевали бедолаг.

Не, я помню, что Красавчик так с осуждением на меня смотрел, когда про мой внезапный уход вспоминал, но что до такого доходило… даже подумать не мог.

— Для многих в универе ты — герой. Хоть ты и будешь это яростно отрицать, — продолжает Алена.

— Да брось, Ален, какой нафиг герой?

— Вот даже не пытайся, — Алена шутливо бьет меня костяшками пальцев по макушке, — Если ты и мне верить не будешь… это уж совсем тоскливо…

— Хорошо, — я поймал ее ладошку, поднес к губам и поцеловал, обозначая торжественную клятву, — Тебе я верю безоговорочно.

— Вот то-то, — Алена снова запускает пальцы мне в волосы, — Ты думал, что тобою пользуются, но на деле люди видят в тебе вожака, человека способного на поступок. За тобою готовы идти. Если б не твоя твердолобость, комендантом сейчас был бы ты.

Я вздыхаю и ничего не говорю. Пусть Алена думает, что хочет. Она тоже не все про людей знает.

— А ты знаешь, Витька, у тебя тоже прозвище есть… — Алена улыбается.

— Какое еще? — приподнимаюсь на локте, не слышал я ни про какое прозвище.

— Зомби, — мягко, стараясь не обидеть, говорит Алена, но мне все равно обидно.

— Почему это «зомби»?

— Видишь одну цель прямо перед собой, и прешь к ней, не глядя по сторонам, ни с кем не считаясь… как есть зомби.

Я кладу голову обратно на Аленино бедро. Плевать, пусть называют меня как хотят.

— А потом ты Кукле не поверил. Но Кукла не врала, я действительно проходила глубокую трансформацию. Вот ты думаешь, что, предлагая себя, Кукла власть свою защищала. А она была мне предана… молчи… молчи и слушай. Трансформацию ты сорвал. И это очень плохо. Сейчас некогда подробно об этом говорить, но мне придется начинать все сначала. И все будет труднее и болезненней.

— Но я не…

— Подожди, Витька. Я знаю, что Кукле ты не верил, поверь хотя бы мне. Кстати, Кукла меня отговаривала от моего способа трансформации. Она надеялась найти тот самый жреческий кинжал. Ей и задание такое от системы было. Она все ждала, что фанатики его добудут, а он у тебя оказался. В каком-то смысле Кукла его все-таки получила… ценою собственной жизни.

— Этот кинжал так важен?

— Теперь да. От него теперь вероятно будущее людей зависит.

— В универе?

— И в универе тоже… все Витька, тебе пора уходить. Голосование уже начинается. Тебя многие постараются убить.

— И ты тоже? — спрашиваю, — Тогда убивай. Я больше никуда от тебя не уйду. Все что ты сейчас рассказала, может и правда. Да только мне плевать. Я за собой только одну ошибку признать готов. Я, дурак, от тебя все время убегал, то из-за Красавчика, то из-за Куклы. Больше не уйду, хоть метлой гони поганой, хоть режь меня.

— Ты вверяешь мне свою жизнь? — спрашивает Алена, и я чувствую, она это не в шуточку спрашивает.

— Вверяю.

— Тогда поцелуй меня, — требует Алена и наклоняется.

Наши губы сливаются, и не было в моей жизни ничего слаще этого поцелуя. А потом в ее руке появляется жреческий кинжал и вонзается мне под сердце. Точь-в-точь, куда я Куклу ударил.

«Вы получили тяжелое ранение в сердце предметом с эпическими свойствами. Восстановление организма невозможно. Вы погибнете через десять секунд»

— Прости меня, Витька… так надо…

«Вы погибнете через пять секунд… вы погибнете через четыре… три… две… одну»

Последнее, что вижу — наполненные слезами Аленины глаза, а затем я умер.