Зомби идет по городу

Резкий телефонный звонок оборвал трепетные воспоминания Халандовского, и он с некоторой опаской взял трубку.

Звонил Пафнутьев.

– Спишь? – спросил он.

– Какой сон, Паша... Какой сон.

– Бодрствуешь?

– Тоже нет... Странное сумеречное состояние... Девушки вспоминаются...

– Это прекрасно. К бою готов?

В ответ Халандовский так тяжело, так безысходно вздохнул, что Пафнутьев сразу понял его состояние.

– Держись, Аркаша! Держись!

– Ты меня, Паша, конечно, извини, но я чувствую себя подонком. В прямом и полном смысле слова.

– Это пройдет.

– Не знаю, может быть, и пройдет... А может, и нет. Мне не приходилось вот так внаглую предавать человека. Какой он ни подлец, какая он ни сволочь, но я! Паша, а я – кто? Понимаешь? Поступая так, подсовывая ему эту куклу, я тоже, получается, не лучше! Более того, хуже!

– Ты все перепутал, Аркаша. Ты в петле. А он стоит рядом и ждет удобного момента, чтобы вышибить из-под тебя табуретку.

– Паша... Я могу обмануть покупателя и без его разрешения взять у него десять граммов колбасы... Он не похудеет от этого, он даже здоровее будет, потому что колбаса наша для здоровья вредна. Но вот так, сознательно, продуманно, целеустремленно, посадить человека за колючую проволоку...

– Ты предпочитаешь сам сесть вместо него?

– Я не о том...

– А ты знаешь, скольких он посадил? Невинных? Знаешь?!

– Зачем мне это знать... Я о себе говорю, а ты о нем талдычишь.

– Ладно, – оборвал Пафнутьев стенания друга. – Поговорим об этом вечером. А пока один вопрос...

– Ну? – слабым голосом произнес Халандовский.

– Ты готов?

– Я пойду на это, Паша. Все сделаю так, как договорились.

– Ты тверд?

– Конечно, нет... Но все исполню наилучшим образом.

– Все приготовил?

– Как и договаривались.

– Это прекрасно! – Пафнутьев своими возгласами пытался как-то расшевелить Халандовского, но тот пребывал в устойчивом печально-обреченном состоянии. – Слушай меня внимательно. И не говори потом, что не слышал. К тебе придет человек. И скажет, что он от меня.

– Понял, – кивнул Халандовский.

– Ты дашь ему бомбу, которую приготовил. И он сделает на ней кое-какие пометки. Понимаешь, о чем я говорю?

– Как не понять... – грустно проговорил Халандовский. – Технология эта мне хорошо знакома.

– До скорой встречи! – с подъемом произнес Пафнутьев и положил трубку.

– Будь здоров, дорогой, – пробормотал Халандовский уже по дороге в ванную. – Удачи тебе, дорогой... И долгих лет жизни. И мирного неба над головой...

Когда через час в дверь позвонили, Халандовский был уже в халате, и мокрые его волосы свисали на лоб, на уши, придавая выражение еще более горестное. На пороге стоял человек в сером плаще, мокрой кепке и со стареньким «дипломатом». Он смотрел на Халандовского требовательно и улыбчиво.

– Я не заблудился? – спросил незнакомец.

– Проходите.

Гость разделся, оставив в прихожей мокрую одежду, и прошел в комнату. Был он моложав, почти лыс, но взглядом обладал быстрым и острым. Сев к столу, чемоданчик поставил у ног, выжидательно посмотрел на Халандовского.

– Простите... Вы от кого? – решился задать вопрос Халандовский.

– Мне велено сказать, что я от Пафнутьева.

– А на самом деле от кого?

– Других фамилий не будет. Пусть останется глубокой тайною, как поется в песне.

Халандовский вздохнул, взял с полки завернутые в газету деньги и положил на стол. Гость удовлетворенно кивнул, развернул газету.

– О, так много не надо, – он отобрал пять купюр, остальные вернул. Халандовский опять сунул деньги в какую-то щель между книгами, стопками, коробками. А гость тем временем достал из чемоданчика свои принадлежности и занялся деньгами. Халандовский не стал проявлять любопытства и сел в кресло за спиной гостя. Теперь у него была возможность внимательно его рассмотреть. Мокрые внизу штанины, заношенный костюмчик, да и постричь его не мешало бы, подровнять пучки волос за ушами. Но почувствовал в нем Халандовский и стальную пружину. В этом человеке не было колебаний, раздумий, сомнений. Он четко и с каким-то внутренним убеждением выполнял свою работу – пометил деньги, написав на них два слова – «взятка прокурору», потом деньги и газету, в которую они были завернуты, присыпал порошком из штуковины, похожей на перечницу.

– Вот и все, – сказал человек, поднимаясь. – Положите эти купюры не сверху, а вглубь пачки. Отсчитайте пять-десять чистых и после них положите эти вот грязные, – человек улыбнулся неожиданно простодушно. – Не вздумайте заменить газету. Деньги должны быть именно в этой. – Вопросы есть?

– Они не слипнутся?

Вместо ответа человек похлопал Халандовского по руке, улыбнулся подбадривающе.

– Все будет в порядке.

– Может, обсохнете? Выпьете чего-нибудь?

– С удовольствием. Но не сейчас. В следующий раз. У нас еще будет возможность.

– Ну что ж... Всего доброго.

– Мы с вами сегодня еще увидимся.

– Да? – удивился Халандовский. – Где?

– Где надо, – улыбнулся гость и, пройдя в прихожую, быстро оделся, оглянулся на Халандовского, неприкаянно стоявшего в проходе, прощально махнул рукой и вышел. Только дождавшись щелчка замка, он отпустил дверь, и Халандовский услышал быстрые удаляющиеся шаги.