Зомби по имени Джон (СИ)

“Не покидай эту комнату, – думает Рамси. – Сосредоточься. Что главное в этой комнате?”. Винафрид и Джон, Джон и Винафрид. И два автомата в руках людей, которые уж явно умеют ими пользоваться, и крюк на поясе Морса. Уговаривать Винафрид бесполезно, ее мозг подчинен безупречной системе, да и она ничего не теряет от согласия Джона – и не приобретает от его отказа, – и ее нечем шантажировать. Джон теряет многое, но он все так же глух, потому что думает, что приобретает Рикона. Угрожать или сделать больно им обоим тоже не выйдет – автоматные очереди изрешетят его еще до того, как Джон или Винафрид поймут, что это была прямая угроза. Сперва убрать автоматчиков – хотелось бы, но они стоят так удобно, что один откроет огонь сразу, как двинешься в сторону второй, и наоборот. Пат. Рамси не силен в кайвассе и не уверен, правильно ли использует это слово, но он очень не хочет использовать другое. То, что начинается на “с” и означает, что через секунду король ударится своей пустой костяной головой о доску.*

Все неверно. “Не торопись атаковать. Думай. Вернись по порядку назад. Найди главное”.

Он не может уговорить Винафрид или Джона, потому что их мозги закрыты для него, и остаются только тела, с которыми он не может ничего сделать, потому что он так же не может убить голыми руками двоих автоматчиков, потому что если он убьет одного – если даже прикажет Иве броситься на другую, – другая убьет его – и Иву, – потому что ему не хватит времени, потому что Винафрид это просчитала, взяв с собой двоих и Морса, потому что Виман просчитал это, потому что Виман трясется за этого мальчишку, наследника целого состояния, мальчишку, из-за которого Джон Сноу совсем потерял голову, мальчишку, не будь которого, они бы не застряли здесь, не будь которого…

Рикон Старк.

Центр.

Как ни странно, Рамси не то чтобы забыл о ребенке, которого держал на руках все это время – и который меланхолично и почти любовно пожевывал мех на его капюшоне, – скорее, не учитывал его как доступную для воздействия переменную. А что он мог бы с ним сделать? Попытаться перевернуть ситуацию? Взять его в заложники – из заложников? Восхитительная идея, как сказал бы Русе этим своим тоном, после которого никто не спрашивал, иронизирует он или восхищается на самом деле. И даже если бы Рамси мог приставить тот самый нож – или что угодно – к его тонкой детской шейке, что бы он получил? Несколько ярких мокрых дыр в лице и затылке, наиболее вероятно. Потому что все это сводится к тому, что ты нихера не сделаешь голыми руками, или ножом, или чем угодно против двоих обученных людей с огнестрелом.

Но Рикон является центром, той переменной, убери которую – и вся нахваливаемая Винафрид система рухнет.

Но ты не можешь ее убрать, эту бесценную переменную, так всегда говорил твой отец. Ты должен действовать аккуратно, убирая мелкие фигуры с краев, чтобы однажды – однажды – обнажить центр. Ты не можешь взять короля противника и вбить ему в глазницу. “Возьми учебник и разбери эти партии, да, еще раз, столько, сколько понадобится”…

Нет.

Рикон – не главное.

Хотя он может быть центром системы Мандерли, Амберов, Сноу и двух ребят с автоматами, но он – не главное.

Главное – это Рамси Болтон.

А Рамси Болтон берет этого гребаного короля – и вбивает его блестящей от лака костяной коронкой в блестящий от безупречно разыгранной партии глаз этого гребаного умника.

Мозг как будто прочищается, и Рамси снова, но теперь совсем иначе, возвращается к началу. Это ведь действительно та же ситуация, в которой он был множество раз. Он сидит на жестком стуле – на чужой кровати, – с младенцем – тринадцатилетним мальчишкой – на своих коленях, и его мать, сама еще девочка – его брат, Джон Сноу, который никогда не вырастет – спрашивает его: “Что тебе нужно?”. Она – он – говорит: “Только не трогай его”. Она – он – говорит: “Я сделаю все, что захочешь, только не трогай его”.

“Только не убивай его”.

Потому что в центре системы их взаимодействия лежит неразменная валютная единица – младенец или тринадцатилетний мальчик, – и на эту единицу можно приобрести все, что угодно. Не на ее часть, не на отрезанные палец или руку. Только на нее. И эта единица имеет ценность, только пока он держит ее в руках. Пока она существует.

И когда Джон Сноу откладывает последний лист и вздыхает, Рамси уже знает, что он скажет.

– Я бы обсудил несколько моментов… – начинает Джон, но Винафрид качает головой:

– “Дредфорт” не изменяет условия.

– Да, “Дредфорт” не изменяет условия, – снова вздыхает Джон. – Но ведь ты, Винафрид – не совсем “Дредфорт”. И, я думаю, ты могла бы немного затруднить себя и выслушать мои комментарии к вашему договору, потому что на самом деле я не собираюсь подписывать все, что здесь есть. Потому что если я подпишу все, позже это вам не очень понравится. А так как мне не хотелось бы судиться с вами сразу после Зимы… я могу объяснить, или?..

– Хорошо, – после недолгого раздумья соглашается Винафрид, – продолжай. Ты умеешь заинтересовать, – это немного дежурный комплимент, но в ее взгляде все равно читается интерес.