Зомби в Якутске

И еще чем-то, похожим на мой страх. Страх до ужаса, до одурения. Ощущение, что из тебя выдернули позвоночник, не озаботившись наркозом. А ведь у меня полсотни подчиненных, ничтожных, ни разу мне не нужных тараканов, почему не у них такие проблемы?!

— Саныч! Ну ты где пропал? Опоздали мы. Здесь он, любезный.

Шепот Макара вывел меня из состояния оцепенения. Макар махал рукой в направлении хлипкого лабаза на другой стороне пруда.

Я повернулся и пошел прочь, к машине, на тело мертвого шамана мне смотреть совершенно не хотелось.

Тем более, пообщавшись с призраком. Никому из нас эта девушка не явилась, кроме меня. Она знала, что Хара Хаан нужен только мне. Кем она была? О какой службе она говорила?

Хотелось посмотреть дурацкое ток-шоу по телевизору и забыть звук молока, бьющего в дно ведерка: дззз-зынь, дззз-зынь.

Мы приехали обратно к гостеприимной хозяйке. Макар с Рыжей начали прощаться, заметно повеселев. Нюргун сидел задумчиво, и пить не стал.

Так же, как и я.

Я привык получать все. Я победитель по жизни, приходилось ломать и обстоятельства, и не очень близких людей, куда же без этого. Цена победы неважна.

Но не Рыжая. На такие жертвы я не пойду.

Выкуси, старый хрен. Мы уезжаем, твоя оферта отклоняется. Мы уже сегодня будем дома. Поищу других чудотворцев, которые работают по старинке, за дензнаки — иначе мне эти дензнаки не понадобятся уже скоро.

Хотя, если за услуги назначают такую цену… Обычно тот, кто назначает, не сомневается в успехе.

* * *

Отъехали мы всего версты на три.

— Смотрите, собака!

Закричала Рыжая с заднего сиденья, показывая на небольшого белого пса, внезапно материализовавшегося посреди лесной дороги метрах в ста от кенгурятника нашего Эскудо.

Мне снова послышался звук молочной струйки. Под капотом что-то взвыло, все лампочки на панели на мгновение одновременно вспыхнули, и двигатель встал. Наш маленький джипик прокатился по инерции по кочкам и корням лесной дороги еще немного. Не доехав до собаки двух шагов, машина застыла.

Пес поднялся, и медленно затрусил в лес.

Кажется, генератору хана. Заодно и аккумулятор выдал весь свой заряд. Приехали.

Не отпускает нас старик. Ну зачем, зачем я взял ее с собой…

А ведь пес смотрел именно на меня. Пришло понимание. Ладони взмокли, сердце принялось выскакивать из груди.

Бросил взгляд в зеркало на Рыжую. На секунду показалось, что над ее головой появилось темное облачко.

После нескольких бесплодных попыток завести машину, решили возвращаться в деревню, утром взять у местных какой-нибудь толкач и ползти до парома.

Встретили нас молча и спокойно, не говоря ни слова. Как будто ждали.

Макар удивился:

— Остались еще люди человечные, ты смотри-ка…

Постелили нам в большой комнате, на стареньких, но чистых и аккуратно заштопанных простынях.

Проснулся около шести утра на голых, изъеденных жуком-древоедом досках.

Обычно обожаю просыпаться в деревне. Встаешь рано, на столе стоит крынка с молочком, оладушки, сметана. Звук сепаратора по утрам любим с детства. В сенях запах волшебный.

Сегодня день не такой.

Через десять минут в этом убедились все трое — в деревне никого не было.

Дома были заброшены, очень давно. На столе, за которым мы вчера чаевничали, лежал трехмиллиметровый слой пыли.

Рыжая заплакала. Макар, бледный, как бумага, нервно крутил на пальце ключи от Эскудика.

Конец августа, но везде наступила осень, и в первую очередь, в моем сердце.

Лето умерло.

Еще пять лет — и умру я.

Нужно было выбираться отсюда. Почему же у нас не сломалась машина на пути сюда?

Сдается мне, ничто нас не остановило бы, просто потому, что старик нас ждал.

* * *

План в голове сформировался. С осознания факта, что жителей нет и, возможно, никогда и не было, я уже знал свои действия наперед. Одна часть информации пришла после встречи белой собаки в лесу, сейчас еще один паззл встал на место.

Дед оказался крайне серьезным, мне с ним не тягаться. А главное, и мое согласие уже ничего не сыграет. Шаман свое уже не отдаст. Других чудотворцев не будет.

Что ж. Я все равно в итоге выиграю: не хочу умирать здесь и сейчас. Цена вопроса теперь действительно неважна. А вот потом, старый ты шарлатан, я тебе хоть что-нибудь подпорчу. Главное, об этом не думать.

Мы проходим мимо сарая с полуоткрытой дверью. Я чувствовал — один из них внутри.

Прости, милая. Поворачиваю голову — она же понимает! Молчит, просто смотрит огромными от ужаса глазами, в них все написано: «не надо, не надо, не надо»…

Легкий толчок, Рыженькая залетает внутрь, я прикрываю и держу дверь. Через минуту открываю и зову Макара.

Боль в паху слегка отпустила. Первая жертва принята.

Доо-ом.

— Саныч…

— Понимаешь, Макар, мы зашли с Рыжей в сарай, искали любое оружие, топоры, вилы. А там этот, Нюргун сидел. Видишь, напрыгнул сзади, тварь… потом убежал.

— Держись, Саныч, давай ее наружу, может еще не поздно…

Рваную рану на горле Рыжей перевязывать было бесполезно. Кровь из нее уже не хлестала, но смерть так и не наступила.

Зато, как я и боялся, наступил голод. Бывшая коллега попыталась на нас напасть. Почти — потому что нам хватило ума ее спеленать.