Зомбосвят

Отец Серафим, судя по сияющей на его лице довольной улыбке, просто наслаждался прогулкой, вкушая полной грудью свежий воздух. Но вот Павла это занятие не прикалывало. У них с Костей и так было полно дел, помимо того, чтобы бродить по пустынной трассе с каким-то мутным типом. Второй мутный тип, кстати говоря, шел за ними хвостом, и следил за чужаками немигающим взглядом.

— Вы как будто куда-то спешите, — заметил Серафим.

— Да нет, нет, никуда мы не спешим, — быстро ответил за них двоих Костя.

А потом добавил:

— Уже не спешим.

Павел злобно покосился на друга, страстно желая отвесить тому бодрящий подзатыльник. Для себя же он решил, что никакие речи священника, или кем там этот Серафим является на самом деле, не собьют его с избранного пути. Свое будущее он связывал только с Цитаделью, и вовсе не собирался присоединяться к бродячему цирку крестоносцев-любителей. Ни под каким предлогом.

— Ну, наверное, мне и впрямь следует перейти к делу, — произнес Серафим. — Вы, возможно, никуда не торопитесь, а для нас с братьями время дорого. Скажу прямо — я бы хотел предложить вам примкнуть к нашей общине.

Павел, нахмурившись, уже приготовился сказать свое решительное «нет». Он был благодарен крестоносцам за спасение, но не настолько, чтобы пополнять собой их ряды. Но отец Серафим опередил его, не дав раскрыть рта.

— Понимаю, мое предложение не кажется вам слишком заманчивым, — произнес он.

— Да нет, почему же, — с воодушевлением возразил Костя. — У вас, вроде, неплохой коллектив. Дружный. И кормят хорошо.

Отец Серафим тихо рассмеялся.

— Ну, с едой раз на раз не приходится, — признался он. — Когда выпадает возможность пополнить запасы провизии, мы пользуемся ею. Но целенаправленно мы ее не ищем, так что иной раз приходится обходиться более чем скромной трапезой.

— Мне это так знакомо, — не упустил возможности пожаловаться на жизнь Костя. — За последние месяца два я стал настоящим экспертом в области скромных и невкусных трапез.

Отец Серафим покосился на него с некоторым удивлением, и спросил:

— В чем же причина? Вы молоды, здоровы. И вполне способны добыть себе пропитание. Что же вынудило вас питаться плохо и невкусно?

Павел не собирался упоминать при крестоносцах Цитадель, и очень надеялся, что другу хватит ума поступить так же.

Не хватило.

— Понимаете, мы жили в большой общине, — начал каяться Костя, притом это дело явно доставляло ему удовольствие. Прежде Павел не замечал за своим приятелем склонности к нытью. Ох, плохо, очень плохо он знал того человека, с которым отправился на это опасное задание.

— В общине? — переспросил отец Серафим.

— Да. В большой общине. Она обитает в крепости. Та называется Цитаделью. Может, слышали?

Отец Серафим на секунду нахмурился, будто что-то припоминая, а затем виновато развел руками.

— Нет, не доводилось, — признался он. — Нам вообще не встречались крепости. Хотя, это ведь смотря по тому, что называть крепостью.

— Не-не, Цитадель реально крепость! — заверил его Костя. — Со стенами, башнями, все как надо. И народу там полно. Сотни людей.

— Надо же, — удивленно приподнял брови отец Серафим, но по нему было видно, что поступившая информация вызвала у него не слишком большой интерес. — Сотни людей в одном месте. Такого мы точно не встречали. Обычно общины малочисленны и плохо организованы. В иных, что мы посетили, царили весьма скверные нравы. С некоторыми людьми там обращались плохо. Очень плохо. Кого-то нам удалось спасти. Жаль, что не всех.

— Что вы имеете в виду? — спросил Павел. — Что значит — плохо обращались?

Ему показалось, что речь идет вовсе не об однообразной кормежке и тяжелом физическом труде.

Отец Серафим испустил тяжкий вздох, словно собирался коснуться неприятной для него темы.

— Я имею в виду самые гнусные формы проявления низменной человеческой природы, — сообщил он, и поспешил весьма картинно перекреститься.

— А можно чуточку конкретики? — попросил Павел.

— Конкретики сколько угодно. Речь идет о всевозможных формах рабства. В том числе и сексуального. В этой вашей Цитадели, я надеюсь, подобное не практиковалось?

— Нет, там ничего такого не было, — ответил Павел.

— Ну, это как посмотреть, — ворчливо заметил Костя. — Так-то, судя по ощущениям, я как будто в рабстве и побывал. Целыми днями вкалывал, и все это только за еду. За невкусную еду.

Тут Павел выяснил, что его друг склонен не только к нытью, но и к безбожному преувеличению. Никакого рабства в Цитадели не было, хотя бы потому, что никого там силой не держали, и каждый был волен уйти на все четыре стороны в любой момент. Он так и не смог понять, зачем Костя принялся сгущать краски. Неужели давил на жалость?

— Многим пришлось куда как хуже, — произнес отец Серафим. — Нам довелось повидать ужасные вещи, совершаемые людьми в отношении людей. Иногда мы сталкивались с таким, что выходило за все возможные рамки. Одна несчастная девушка, например, три месяца находилась в плену у банды мерзавцев. Ее посадили на цепь, кормили объедками, насиловали и били. Когда нам удалось вызволить ее, бедняжка была чуть жива.