Зомбосвят

— Пять.

— Мать моя! У тебя совсем никакого представления об экономии. Ну, две, ну, три еще куда ни шло. Но пять….

— Ты же сам все время повторяешь, что не желаешь на себе экономить, — напомнила Машка.

— На себе-то да, — проворчал Цент. — Но суп ведь и вы тоже жрать будете. А вот на вас бы я, пожалуй, сэкономил. Особенно на Владике. Он вообще тушенки не заслуживает. Если каждого начать тушенкой кормить, далеко ли до беды?

Тем не менее, готовый суп был куда заманчивее, чем еще сырой и даже живой человек.

— Что поделаешь, не судьба, — сказал Цент, похлопав несчастного Емелю по бедру. — Кому суждено пойти на завтрак, ужином не станет.

Затем троица села пировать супом из чужой тушенки, заедая оный чужими сухариками. Емелю никто к столу не пригласил, да он и не напрашивался. Цент привязал его к дереву, и заставил наблюдать за тем, как едят другие.

— Вы же не оставите меня здесь на ночь? — пропищал пленник, когда его мучители засобирались отходить ко сну.

— А что нам помешает сделать это? — удивился Цент.

— Но если появятся мертвецы, они же съедят меня заживо, — простонал Емеля.

Цент долго смотрел на него, затем согласно кивнул головой, и промолвил:

— Да. Съедят.

После чего повернулся и пошел спать в машину.

В ту ночь Емеле повезло. Божьим провидением он сумел освободиться от пут. То ли изверг связал его плохо, то ли узел по какой-то причине ослаб, но Емеле, после напряженной борьбы, удалось обрести свободу. О том, чтобы мстить обидчикам, он и не думал. Цент казался ему непобедимым монстром, от которого можно только убегать в великой панике. Свою машину ему тоже пришлось бросить — ключи от нее изверг забрал с собой. Все его нажитые в ходе зомби-апокалипсиса вещи остались в ней, так что Емеле пришлось бежать в одной пропитавшейся потом и кровью одежде. У него не осталось даже оружия. Не осталось ничего, кроме жизни, которую лишь чудом удалось сберечь.

Несколько следующих дней Емеля находился в состоянии панического ужаса. Ему непрерывно чудилось, что Цент идет по его следу, и настигнет с минуты на минуту, после чего снова погонит его по кругам ада. Емеля пробуждался ото сна с диким криком на устах, разбуженный терзающим душу кошмаром. Ему снился Цент в поварском колпаке и заляпанном кровью фартуке, пришедший готовить из него харчо и иные блюда. Затем, по истечении пары недель, когда стало ясно, что ужасный изверг все-таки не стал целенаправленно преследовать свою жертву, Емеля немного успокоился, и смог без содрогания обдумать произошедший с ним инцидент. Цент, несомненно, был ужасен, но, в то же время, и очень крут. Но что именно делало его таковым? Да, он был силен и огромен, но не это являлось главным. Крутость исходила из глубин его конкретной души, и не зависела от телесных габаритов. Будь Цент тщедушным заморышем, он все равно оставался бы чрезвычайно крутым перцем.

В итоге Емеля пришел к выводу, что эта встреча не только стала для него тягчайшим испытанием, но и послужила ценным уроком. Он воочию пронаблюдал эталон крутости, тот образец, на который ему следовало ровняться. Издеваясь над ним, Цент одновременно преподал ему сакральное учение об истинной природе крутости. Крутость не являлась самостоятельной величиной. Она всегда проявлялась в сравнении с чем-то, что ею не являлось. Суть учения сводилась к тому, что ощутить себя крутым было возможно лишь при наличии рядом лоха, а лучше двух или трех. Величайшим перцам в истории удавалось превратить в лохов населения целых стран и утопать в крутости на их бесправном и униженном фоне.

Емеля понял, что его встреча с Центом не была случайной. Их свела судьба. А все те муки, что он пережил, были, в действительности, мистическим актом передачи тайного учения крутости от мудрого и чрезвычайно крутого наставника к сочтенному достойным того ученику. Мощно получая по заднице крапивным веником, он обрел просветление. Кому-то для этого требовались годы медитаций, воздержания и углубленного осмысления сути бытия. Емеля прошел весь курс за несколько чрезвычайно насыщенных часов. А все потому, что наставник ему попался высококлассный. Как усадил ученика ягодицами на муравейник, так тому сразу нирвана показалась с овчинку.