Зона

— Ну досмотр, — угрюмо продолжал Василий. — Как Варвара Александровна ушла за зону экзамен принимать, директорша велела никого в школу не впускать. Всех выгнали, ворота закрыли. А сама в кабинет с сумочкой прошмыгнула. Сумку несла тяжеленькую, а назад пустую, легкую. Сами знаете, я — «щипач», мастер по дамским сумочкам.

— Варвара Александровна никогда ничего не приносила в школу, — взволнованно продолжал Кудрявцев. — Наши пацаны даже мне не верили: "Неужели флакушечку за работу не даст?" Я разве из-за чего-то работал? Хорошие они — учителя. — В глазах Кудрявцева блеснуло, — я человеком стал делаться. Говори, Шкет!

Пеночкин робко переминался с ноги на ногу.

— Говори прямо! Чего мнешься?

— Забрался я в кабинет перед приходом учительш, благо Куцего, то есть Кудрявцева, нет. Залез в демонстрационный стол. Думал, «сеансы» половлю, за женщинами посмотрю, спиртовочки повылизываю. Хороша хата, только пыль в столе, а так — ништяк.

— Хватит жаргонить, дело давай! — одернул его Кудрявцев. Начальники отрядов молчали, не мешали Пеночкину высказаться.

— Экзамен кончился, вроде все ушли. Лежу, уже надумал из стола вылезать, как слышу кто-то дверь открывает. Думаю — «шнырь» Василий, знаю — стукач. Затих. В столе темно, дыр нет. «Шнырь» подходит к столу. Все, думаю, вляпался. Слышу: рядом дверца заскрипела и что-то поставили в шкаф. Лежу ни жив ни мертв. Обнаружат — и в «шизо» упекут! И вдруг голос директорши: "Ты у меня попляшешь, носа никуда не высунешь." Я вначале не поверил, так на «шныря» настроился. "Узнаешь, почему петух всю жизнь поет!" — продолжала директорша.

— Ну и что? Пусть поет, — думаю, — жен много, а тещи — ни одной. Только к чему это она? Потом сообразил, когда узнал, что «шмон», извините, досмотр в кабинете был. Шея у меня длинная, долго доходит, — добавил он, как бы извиняясь. Пеночкин вытянул шею. Она действительно походила на гусиную. Шкет усмехнулся:

— В спиртовочках голяк был, а в вытяжной шкапчик тот пакетик-то Везувия вложила. И бутылек там был. Я проверил.

Вахин резко встал:

— Да ты знаешь, что говоришь?

— Знаю, — уверенно ответил Пеночкин. — Шкет да Шкет, а мне скоро двадцать пять стукнет! Говорила нам классная — Мария Ивановна, да и вы, — Пеночкин повернулся к своему начальнику отряда, — о явке с повинной. Вот я и пришел. — Он вытащил из-за пазухи лист белой бумаги, сложенный вчетверо, — вот моя повинная. Делайте со мной что хотите, но моя совесть чиста!

— Я тоже, — сказал Василий, — нацарапал, коряво пишу, вы уж извиняйте. Не хочу так больше жить.

РАСПЛАТА

— Везувия Сергеевна, с вами хочет побеседовать товарищ из спецотдела. Подойдите в штаб.

— Чего это я вдруг! — одернула себя Везувия, — опуская телефонную трубку на рычаг. — Статья для Варвары: алкоголь, наркотики.

Везувия проглотила две таблетки сухой валерианки. "Надо было ожидать разговора. И мне отломится как руководителю. Не думала в гневе. Если что, на пенсию сама пойду — на выслугу, все равно пустяк остался.

 Этой мысли Везувия вдруг обрадовалась:

— Что с меня взять? В покое оставят, — и она показала кому-то кукиш.

Товарищ из спецотдела областного управления внутренних дел положил перед Везувией на стол три заявления.

— Прочтите. Что скажете, директор?

Везувия побледнела.

— По злобе это, сговорились.

— Может быть и сговорились, разберемся. Завтра, будьте добры, к девяти часам утра подойти. Вызовем заявителей, побеседуем вместе. — Товарищ поднялся. — Да, вы не знаете женщину, что к вам обращалась недавно у проходной?

Везувию словно облили горячей водой.

— Нет, — холодно ответила она. — Эту в полосатом платье? В первый раз видела.

— Вы подождите здесь. С вами хотел встретиться товарищ из органов безопасности. Что-то задержался в зоне.

— Вот и все, «вляпалась», — почему-то вспомнила Везувия слово из заявления Пеночкина. — Похоже, дело пахнет не пенсией.

Минут пять Везувия сидела тихо, не шевелясь, потом резко поднялась, пошла к выходу. Молодой лейтенант, работник спецотдела колонии, пытался ее остановить:

— Вас просили подождать.

— Я сейчас вернусь, — голос директорши звучал спокойно и убедительно.

Во дворе штаба Везувия подошла к своей «Волге», села за руль. Еще мгновение — машина сорвалась с места. Не всматриваясь в бугры и ямки проселочной дороги, ведя машину на бешеной скорости, выскочила на шоссе. Страх и состояние перевозбуждения гнали ее от учреждения особого назначения под кодовым названием, в сторону от своего дома, где жила семья, ничего не знающая о ней. Везувия, грубо нарушая правила дорожного движения, обгоняла поток движущихся машин.

— Прочь, прочь, прочь, — стучало молотками в висках. — Прочь...

И тут произошло непредвиденное: лопнула камера, машина, страшно тормознув, перевернулась, завертелась и врезалась во встречную махину с панелями. Из махины выскочил молодой водитель.

— Я не виноват! — кричал возбужденный шофер. — Откуда эта «Волга» взялась?!

Успокойся, водитель. Ты не виноват. Не кричи. Давай помолчим. Жизнь поставила точку.

И СНОВА ЗОНА

Вместе со всеми Варвара Александровна ехала на работу на автобусе.