Zona Антиматерь

О да! Этот поганый день из унижений он долго не забудет. Разве сотрёшь из памяти холодную мёртвую воду, пропитанную зловещим тленом разлагающихся растений и глинистым смрадом. Он едва не захлебнулся на глазах у десятка зевак, что вылезли из своих окопов поглазеть на свежего утопленничка. Традиция такая, видите ли! По прибытии на место каждого новоприбывшего охранники бросали в наполненную грунтовой водой котлован на радость и потеху других рабов, что раньше прошли испытание. В отличие от него, они весело скалили зубы, а измождённые лица излучали улыбки и глубокое самоудовлетворение. Долго ещё сталкер отходил от мокрого бодуна, стуча зубами и пытаясь согреться в бараке. Ему даже никто не предложил чаю. Не положено. Костюм, оружие и манатки у него, понятно, реквизировали. Взамен вшивые соплежуи выдали одёжку, снятую с трупа, видимо. Старые, стоптанные ботинки, подбитые гвоздями, две пары холщовых штанов, телогрейку, дедас с фликерами, чтобы лучше отсвечивать в сумерках, драную шапку-пидорку. В таком наряде и бомжи на Курском вокзале не приняли бы его в шайку. Конечно, Айс пытался возразить, но его честно предупредили, что жаловаться бесполезно и вдобавок надели на него цепи, учитывая, при каких обстоятельствах он попал к ним. Потом с ним побеседовал главный над шестёрками, пришёл и Брехун со своими лающими проповедями и через час замёрзшего пленника выгнали под дождь ковыряться в грязи. На работе он себя проявил отвратительно. Он отказался выполнять поручения старшого. В ответ Айсберга с обслуживания помпы перевели на ломовую каторгу, всучив лопату. А вечер его ждал тёплый приём среди таких же несчастных, как он сам. Бедняг лишили ужина, и те затаили глубокую обиду на выскочку. Ночью они едва не прирезали почившего сталкера. Вмешался Данила, который быстро разогнал восставших копателей. Но синяки от кусков хозяйственного мыла на теле остались.

Сегодня было намного легче. Его покормили, выдали таблетку от температуры, угостили сигаретой. Погода по-прежнему радовала в кавычках дождём и слякотью. Несломленный, Айсберг практически смирился с новой участью. Он ничего не мог сделать на этом этапе. Затаив злость и обиду, он лениво ковырял грунт и проклинал недругов по порядку. Волк, Грешник, Контрабандист. Благодаря им, сталкер попал в рабство.

День клонился к закату, когда Айсберг наконец-то вылез из траншеи. От долгого копания вздулись пузырями кровавые волдыри. Он уже успел обматерить двоих охранников, что зажали рукавицы. Неудивительно. Непривычный к тяжёлой работе, сталкер умаялся, будто ломовая лошадь. А ведь он сделал меньше всех. Поставленный к нему в пару худощавый шкет с прыщами на лице выкопал втрое больше. Он то и дело ухмылялся ртом, с отсутствующими зубами, считая небезосновательно напарника никчёмой. Не будь рядом здоровяка с «калашом», Шкет лишился бы ещё парочки зубов. Пришлось терпеть его компанию вместе со смрадом, идущим с земли, моросячкой, и вязкой глиной. Он умудрился пять раз упасть, разбить губу, что больше ухудшало его моральное состояние. Беспокоило изрезанное предплечье. От тумаков ныли спина и голова, которую не разбили чудом. Казалось, все болячки решили махом напасть на несчастного Айса, чтобы тот помучался за грехи. Будто мало он вытерпел и настрадался. Его лишений хватило бы с лихвой на толпу. Не! Пусть Айсберг землицу покопает. Хитрый Контрабандист оказался засланным казачком с гнилой душонкой и сладкими речами. Он превратил гордого орла в бессловесного раба. У него забрали все, и даже хвалёную сталкерскую свободу. Вместо винтовки грубят руки сраная лопата, артефакты заменил сияющий оранжево-розово-красными оттенками блестящий бурштын, в напарниках у него дрыщ с собачьим лицом. Наверху приставили молодчика с ружьём, чтобы на всякий пожарный подопечный не выкинул фортелей. Поимела его, Зона!

— Ты куда собрался? — прервал его мысленное нытьё здоровяк. Он с опаской придвинулся поближе, едва чуб «крота» показался из траншеи. — Хозяин велел не выпускать тебя.

— Отвали, упырь! — грубо ответил сталкер. Он поклялся, если ещё раз этот мудила наставит на него свой вонючий агрегат, то сбросит охранника в кра́тер с тухлой водой — поплавать. Но охранник хмыкнул под нос ругательство и отошёл, на всякий пожарный, подальше.

— Слабак. Тут люди по три месяца шабашат, и не плачут. А ты ноешь! — бросил он, внимательно наблюдая за новеньким. Дистанцию при этом держал приличную. Болван, но не идиот.

— Мне похеру на твоё мнение. Я не раб. И ни за какие шиши не стал бы корячиться в грязи добровольно.

— Ну и дурень! За один месяц эти труженики села по десять штук поднимали. Три месяца — это хата, машина, и на жратву оставалось. Потому и пашут, как про́клятые.

— Поменяемся местами? — сказал Айс. Он нашёл на влажном песке бутылку с водой, отхлебнул глоток. Его едва не вырвало. Вода показалась ему холодной мочой. От неё воняло тиной и лягушками. Тем не менее он заставил себя глотнуть через силу. Организм требовал. Айсберг обмыл свои ссадины и мозоли. Те защипали и принялись ныть ещё сильнее.