Зона бессмертного режима

Интонация была такой, что Бродов даже колебаться не стал – заверил категорически: «Сейчас буду» – и мгновенно забыл о швабре и тряпках. Только потом уже, в тянущемся по Невскому такси, он подумал, что звонок этот очень даже может быть провокацией и его ждут засада, враги и сломавшийся Паша. Полуобморочный, весь в крови, покупающий легкую смерть в обмен на предательство. Так что надо не расслабляться, держать нос по ветру, хвост пистолетом, а ушки на макушке. Не так ли, Ваша Мудрость, достопочтеннейший Свалидор?

Однако нет, внешне что Паша, что напарник его Миша выглядели нормально, если не считать смертельной бледности, бегающих глаз и дрожащих рук. А вот обстановка в их подземном офисе впечатляла. Собственно, уже не было никакой обстановки. Были груды, завалы, целые баррикады капитально фрагментированной мебели. Будто здесь прошелся со своей пилой пьяный в дрезину Пильщик Башо из «Бегущего человека» [246]. Однако, как сразу заметил Бродов, несчастные столы и полки не пилили – рубили. Мастерски, с энтузиазмом, чем-то необыкновенно острым.

– Ну, – посмотрел по сторонам он. – Рассказывайте. Что пили, чем закусывали, были ли бабы?.. То, что пили из глубокой посуды, а закусывали мало, я и сам вижу очень даже отчетливо.

– Да ни хрена ты, Данила, не понимаешь, – неожиданно тонким голосом закричал герой Миша. – К нам же с утра Серафим приходил. Вот видишь, такую мать, как он крыльями-то помахал.

– Это который шестикрылый, что ли? Понятно, – усмехнулся Бродов. – Я же говорю, закусывали мало.

– Ты, Дан, просто не в курсе, – убито, с какой-то обреченностью потерянно сказал Паша. – С год тому назад у нас в Питере появился чел… Кто он – черт, бог, ангел, ниндзя, – никто не в курсе. Только если он говорит – все делают. А кто не делает – тот превращается в фарш… Ты сказал, у Серафима шесть крыльев? Точно, только крыльев стальных, он ими машет, словно ветряная мельница. Его еще называют Шивой – сотня рук, сотня ног, и в каждой по клинку. А может, он и вправду из таковских, хрен его знает. В него из «калаша» шмаляли с пяти метров, и хоть бы хны, сделал из стрелка бифштекс, только брызги полетели… В общем, связываться с ним – боже упаси, себе дороже, на хрен надо. И вот, пожалуйста. – Паша вздохнул. – С добрым утром, тетя Хая, вам посылка из Шанхая… Явился. Вынес железную дверь, за секунду покрошил всю мебель, а потом и говорит: «На кого работаем, ребята? Не скажете – кастрирую и отрезанное заставлю сожрать».

– Ну, мы и раскололись, – вклинился в общение Миша. – Кто ты, какой ты, что можешь. Номер сотового, дочкой клянусь, не дали…

– Ну и на том спасибо, – хмыкнул язвительно Бродов. – Дальше-то что?

– Да ничего хорошего, – снова вздохнул Паша. – Послушал Серафим, послушал, а потом и говорит: «Передайте Первому Брату, чтобы сегодня же нашел меня… Не прорежется – завтра вы трупы». Так что, Дан, тут думать нечего – надо валить. Без оглядки и куда подальше.

Похоже, ни у него, ни у Миши даже не возникло мысли, что кто-то сам, по своей воле может отважиться на встречу с Серафимом. Таким таинственным, великим и ужасным. Которому и сам Калашников не брат.

– Да бросьте вы, ребята, не дергайтесь, – успокоил их Бродов. – Схожу я к этому вашему крылатому, посмотрю, чем он дышит. Как найти-то его?

– Вот, визитку оставил. – Паша облизнул бледные, заветрившиеся губы, тяжело вздохнул: – Данила Глебович, ты вот чего, не ходи, не надо. Свали тоже, тихо, мирно, без эксцессов. Россия, она большая. Да и она всего лишь одна шестая шарика. Не ходи…

Очень искренне сказал, дружески, с полным уважением и заботой. И ясным осознанием реалий. Глянул на Данилу, опустил глаза и протянул ту самую визитку – солидную, бристольского картона, с богатым золотым тиснением. На ней витиевато значилось: «Маэстро Серафим. Свободный фехтовальщик. Куратор спортклуба „Каракурт“».

– Да, братцы, шарик у нас большой. Только вот деваться нам с него некуда, – зверски перефразировал Бродов Михайлу Ларионовича Кутузова, сказавшего что-то подобное перед бородинским делом, встал, визиточку убрал и вспомнил перл отечественного кинематографа: – А потом, все мы когда-нибудь сдохнем. Весь вопрос только как.

Данила горько улыбнулся, разочарованно вздохнул и отправился на рандеву с шестикрылым Серафимом. Однако далеко не ушел – не дали. Снова позвонила затейница Дорна, опять откуда-то с периферии:

– Привет. Как ты относишься к цитрусовым? Что, положительно? Без аллергии? Ну, тогда хвала аллаху…

– Это все, что ты мне хочешь сказать? – рассердился Бродов. – Ты где, женщина-загадка?

Он внезапно остро, со всей убийственной отчетливостью понял, что не может жить без нее, что скучает, мучается, томится и готов на любые глупости… О, вот это да! Данила Бродов влюбился. Интересно, как на это посмотрит Свалидор?

– Если я тебе скажу, ты все равно не поверишь, – усмехнулась Дорна. – Теперь по существу. Прежде чем пойдешь в спортклуб, загляни на Московский вокзал. Ячейка в камере хранения такая-то, код оной ячейки такой-то. Повтори.