Зона комфорта (СИ)

— Несколько недель я жила у последней оставшейся в моей жизни подруги, но и та выбрала сторону Марка. Она подстроила нам встречу. Он включил все своё обаяние и вновь стал тем парнем, которого я полюбила уже давным-давно. Он извинялся, просил прошения, стоя на коленях и как полагается, пустил скупую мужскую слезу. И я сдалась. Поддалась его натиску. Мне казалось это правильным решением, ведь он был отцом моего ребенка. Я искренне верила, что это наш второй шанс, что мы сможем начать все заново. Но это было начало конца. Вся его доброжелательность исчезла буквально через неделю. Тогда, я стала резче реагировать на его отношения с девушками, но, а как иначе? Я не хотела допустить, чтобы он вновь изменил мне… Ведь я даже винила в этом себя… Когда я в очередной раз попыталась уговорить его не идти на встречу с девушками, которые то и дело висли на нем, он… он… он ударил меня. Это был первый, но не последний раз.

Девушка всхлипнула, чувствуя, как слезы вновь начинают скатываться по ее щекам. Сейчас она действительно была рада, что успела стереть макияж. Антон же был не в себя от злости. Он крепко сжал кулаки, а кожа на костяшках побелела. Весь ее рассказ не укладывался в его голове. Кто? Кто мог быть настолько жесток и эгоистичен?

— Я пыталась с ним говорить, перестала комментировать его связи с противоположным полом, но ничего не спасало меня от агрессии, которая все чаще стало исходить от него. В конце концов… Я потеряла ребенка, о котором даже не рассказала ему. Это привело его в ещё большее бешенство.

— А разве ты не могла уйти? Сообщить друзьям? В полицию? — в голосе Антона чувствовалось раздражение и гнев, а в голове прокручивался план мести.

— Поверь мне, я пыталась, но Марк всё сделал, чтобы все отвернулись от меня. Я осталась абсолютно одна в этой огромной Москве. А благодаря статусу его родителей, мне даже не позволили написать заявление. Я сбегала, пряталась, бродяжничала, но он каждый раз находил меня и тогда наказания были лишь сильнее. Синяки на моем теле для него стали уже нормальным оттенком моей кожи. Он избивал меня до полу смерти, затем вытворяя со мной то, что только придет в его больную голову.

Все. Девушка дошла до своего предела, громко закричав и спрятав голову за коленями. Вспоминать об этом моменте ее жизни было больно, но рассказывать кому-то… Внутри было невыносимо страшно, и хоть Ксюша и пыталась убедить себя, что все это в прошлом, лучше не становилось.

Антон быстро среагировал, буквально через секунду оказавшись рядом с девушкой. Он не мог больше видеть и слышать ее слез, но и обнять ее он тоже не мог. Шастун сдерживал себя из последних сил, но понимал, что это совершенно не то, что ей сейчас нужно. Комик лишь положил ладонь на бедро Мироновой, аккуратно поглаживая, чувствуя, как вскоре дыхание девушки пришло в норму, хоть по телу то и дело пробегала дрожь.

Спустя несколько минут девушка подняла глаза. Холодные, ледяные глаза. Антон не убрал руку, продолжая сидеть рядом с девушкой, аккуратно дотронувшись до ее ладони. Он больше не уйдет. Он больше не позволит ей быть одной.

— Никто не мог помочь мне. Не одно живое существо. Всем было просто плевать, — Ксюша пыталась говорит с безразличием, но чувство обиды выдавало ее. — В конце концов, я сдалась. И вся моя жизнь могла бы оборваться в тот вечер, если бы Марк не привел домой своего друга. Мои синяки всегда располагались так, чтобы посторонние не смогли увидеть их. Марк позаботился об этом, но по напряжению в квартире, по моему состоянию, по моим реакциям… Он все понял и впервые за долгое время он был единственный, кому оказалось не все равно.

— Андрей, — тихо произнес Антон, с сожалением смотря на Ксюшу.

— Да, я знаю, что вы все считали, что он ужасный человек. Но будь он другим, смог бы он забрать меня из этого ада? Я не знаю, что тогда произошло, но я больше никогда не видела Марка в своей жизни. Андрей позволил мне остаться у него и встать на ноги. Разумеется, я была предана ему и выполняла любое его поручение и к моему счастью, они были в пределах разумного. И я даже ловила себя на мысли, что именно для этого он и спас меня, чтобы был кто-то приклоняющийся перед ним. Но тогда мне было все равно. Я впервые, за долго время, чувствовала себя в безопасности. И этого было более чем достаточно. Но произошедшее оставило на мне свой отпечаток. Я разочаровалось в мире, обществе, в котором мы живём. Я стала робкой и не общительной. Мне было трудно доверять людям. Трудно начать жить заново…

Шастун аккуратно приблизился к девушке, тихо кладя руку ей на спину. Он делал все осторожно, боясь напугать ее или заставить думать о чем-то ужасном, но Ксюша лишь сама прильнула к парню, пряча лицо у него на груди. Сейчас, она вновь дала волю эмоциям и чувствам, но близость Антона успокаивающе действовала на нее, лучше любых таблеток.

— Теперь все будет хорошо, — прошептал Антон девушке на ухо, чувствуя, как по ее телу пробежалась мурашки.