Зона любви

Конечно, я растравил себя прошлым… Плохим, страшноватым, нелюбимым прошлым… Мне же хотелось настоящего… хорошего настоящего… Тотчас!

Я набрел на одно личико… В тусклом свете фонарей оно казалось божественным. Она торговала беляшами. Я давно не ел этой гадости, но купил… От беляша повеяло таким неземным холодом, какой-то даже окаменелостью, так он мне показался гадок, что я его выкинул сразу. Но с девушкой познакомился. В смысле стал говорить… всё подряд… всякие смешные слова. Она заулыбалась…

Тут меня кто-то потянул за рукав. Я оглянулся. Стояла местная бомжиха. Я ее встречал здесь постоянно. Вообще-то их две сестры-близняшки.

Это таких имеют в виду, оплакивая утерянный генофонд… вырождение нации… Вполне возможно… По мне — так просто несчастные существа, борющиеся за выживание… А может и не несчастные… Они подметают платформу, собирают бутылки… когда перепьют, веселят публику танцами… Но никогда не попрошайничают.

— Налей мне пива.

Она не просила, нет… Просто сделала предложение, протягивая пластмассовый стаканчик. Она была уверена во мне.

Я налил. Она преобразилась… Вновь потянула меня.

— Отойдем на минутку… Сказать надо…

Мы отошли.

— Ты эта… слушай меня… Ты хороший парень, я вижу… Ты лучше езжай домой… За этой соской — много кого… Хозяин — муж ее… да… Много тут разных… Ты наблюдаешь, но и за тобой наблюдают… А как же? Закон природы! Менты… с-сучары…

— О, кей.

— Мафия… Что ты! Вчера ночью такое было! Одного дурачка так отпиздили!.. Ой! Может и убили… А что? Запросто! А ты парень хороший… я вижу… Я тебя предупредила, а ты как знаешь…

Она не хотела со мной расставаться.

— Налей еще пива… Я тебе всё сказала, а ты сам решай…

Я налил.

Кайф, конечно, она мне сломала…

Я взял еще пива… А что мне оставалось делать?

…я ехал на последней электричке… Ехал с единственной мыслью: не уснуть.

В вагоне почти никого не было… За окном — чернота. Нет, помню, я подсел к двум потрепанным девам… Из Одинцова, как выяснилось. Я сказал свою дежурную фразу: «В Одинцове — самые красивые девушки». Это мое наблюдение с тридцатилетним стажем. В Одинцове действительно очень красивые девушки… На моих спутниц это не распространялось. Они вообще как-то вяло и настороженно поглядывали на меня… И на вопросы отвечали вымучено… Не было в них ни задора ни легкости… Жаль! (Видел бы я свою пьяную морду тогда!) Короче, флирт не случился. Я заскучал и ушел не прощаясь.

Я обижено сел в углу вагона, обнявшись с бутылкой пива. Единственной своей спутницей. Напротив, на скамейке были вырезаны стихи. Я люблю всякое творчество… А народное — мне особенно по душе. Я попытался их прочесть. Надпись дрожала и расползалась… Я прочитал этот шедевр, догадавшись прижать буквы пальцем.

Дороги грязные,
ботинки гнутые.
А нам все по хую —
мы ебанутые.

Я помню, порадовался за ребят… За их чудо ботинки… за игривость слога… за легкость отношения к жизни. Я даже позавидовал им: мне бы так!

Однако объявили мою остановку.

Я вышел в тамбур, удовлетворенный, что доехал-таки.

А дальше случилось вот что.

Я не сориентировался в пространстве. Со мной такое случается. Когда я слишком пристально смотрю в себя… Ну, и конечно, водка с пивом… (Меня надо знать. Я и трезвый путаю право — лево… До сих пор забываю направление часовой стрелки.) Я живу интуицией, как зверь. Но тут и она меня подкачала…

Я повернулся к двери справа, ожидая, когда притормозит поезд. Я услышал звук открывающейся двери. Я подумал, заело ее что ли! Я терял мгновения!

Когда я догадался оглянуться, — противоположная дверь уже закрывалась. Я сделал невероятный бросок в щель! Я крутанулся, продираясь на платформу. Я почти вырвался весь… По ту сторону осталась только нога и сумка.

Я попал в капкан!

И капкан тот тронулся с места!!

Значит, проводник не оглядел состав, давая сигнал трогаться… Он даже не посмотрел в зеркало! И машинист не посмотрел.

«А нам все по хую…».

Господи, сколько всего я накрутил себе за те мгновения! Как меня размажет о заграждение на краю платформы… если я, конечно, туда допрыгаю… или протащит волоком… Какое кровавое месиво я буду представлять на рассвете… Вцепиться и повиснуть на двери я не догадался… или не смог… Всё было так стремительно! Так невероятно!

Я танцевал свой безумный, все ускоряющийся, канкан в капкане!

Воистину — танец Смерти.

Но я догадался заорать… И как! Этот крик — крик предсмертной агонии — наверняка услышал весь поселок. Наверняка, не одно сердце забилось в тревоге… не один ребенок заплакал во сне…

Услышал его и машинист.

Всё обошлось. Поезд затормозил, двери открылись…

Я стоял на платформе, ощущая прилив неведомых сил… Я дрожал. Но это был не могильный озноб… То была дрожь рождения!