Зона невозврата

– А еще чего вы хотели бы? – осведомилась Джалисия.

Глаза уголовника рыскали по полу. Понятное дело, сейчас жди торга. Похоже, этот Рипер еще тот выжига. Просто уйти от смерти ему мало; надо при этом еще что-то выкружить.

– Мне бы… типа, выход за хорошее поведение, – с кривой ухмылкой произнес он.

– Будьте реалистом, – холодно призвала Джалисия. – Я говорю об исполнимых, а не о несбыточных вещах.

В общей сложности на Рипере висели уже три пожизненных, не подлежащих обжалованию срока – за тройное убийство, в том числе двух темнокожих девушек. При таких подвигах путь на свободу ему, безусловно, заказан.

– Я уже пять лет как сижу в одиночке, – подавшись вперед, энергично заговорил он. – Двадцать три часа в сутки, с часовым перерывом на прогулку. Выход только принять душ, и то одному, или поразмяться в бетонной клетушке не больше этого вот курятника.

– Думаю, мы могли бы перевести вас в спецпоселение, что во внутреннем дворе, – помолчав, предложила Джалисия.

– Это можно, – согласно кивнул Уильямс.

Спецпоселение представляло собой огороженную площадь на территории тюрьмы, где совместно обитали бывшие члены организованных преступных группировок; что-то вроде чистилища между адом «одиночки» и сравнительной свободой общего поселения, в пределах которого заключенные могут перемещаться в целом беспрепятственно.

– Мне к вольникам, – твердо определил Рипер.

– К вольникам? – Джалисия улыбнулась такой категоричности. «Вольниками» здесь именовались заключенные с наименее жестким режимом содержания. – Главный свидетель, да еще с пожизненным сроком, и вдруг почти что на свободе? Да вы там дня не протянете.

– Это как сказать, – лукаво осклабился Рипер.

– В каком смысле?

– А в таком. Скажем, у меня теперь есть новые друзья, которым авторитет «Арийского братства» по барабану – мол, было, да вышло все.

Понятно. Переход власти, в ходе которого Рипер сдает своих прежних подельников и получает за это режим послабления.

– И каких же это «новых друзей» вы имеете в виду? – полюбопытствовала Джалисия. – «Нацистских бунтарей»? «Техасский круг»?

«Нацистские бунтари», «Техасский круг» – и та и другая активные группы белых супремистов, издавна оспаривающие лидерство «Арийского братства» в тюремном рэкете и наркодилерстве. И стоит федеральной прокуратуре притопить «арийцев», как в возникшую брешь тут же полезет одна из этих или других группировок, стремясь утвердиться на тюремном рынке Америки с его многомиллионными оборотами.

Рипер возвел глаза к потолку.

– Имен я называть не берусь, но вы не хуже меня знаете, что природа не терпит вакуума.

– Итак, вы определяетесь, свидетельствуете против «Арийского братства», а я, со своей стороны, убеждаю тюремное начальство переселить вас к вольникам.

– Именно так, – кивнул Рипер.

– Но ведь «Арийское братство» вам этого не простит.

– Ничего, я готов на такой риск. К тому же я ведь сказал: меня готовы опекать мои новые друзья.

Ясно как день, что при обычном раскладе кидальщик в общей зоне представляет собой легко уязвимую мишень: у всех есть свои обоснованные причины с ним разделаться. Но Рипер не из таких. Для большинства заключенных его измена будет расцениваться как материя некоего высшего порядка – такого, куда им снизу не доплюнуть, а потому нечего и пытаться. Нечто сродни демаршам правительств, постоянно меняющих ради своей политической выгоды отношение к той или иной стране мира. Одним словом, «тонкий политик» со всеми его подлыми выкрутасами.

– Что ж, ладно, – подвела итог Джалисия. – С переводом вас к вольникам у нас, пожалуй, получится. Разумеется, после того, как вы дадите показания.

Улыбка Рипера померкла.

– Нет. Сначала перевод, иначе про меня как про свидетеля вы можете забыть.

– А к чему нам, собственно, спешить? – переменила тактику Джалисия. – Подождем пару недель. Вы подготовите показания, мы подготовим всё к переводу – и все счастливы.

Рипер снова подался вперед – близко; черные глаза завораживающе блестели.

– Вы, видно, все еще не поняли. Среди вольников мне будет безопаснее, и там я дам свои показания. А в одиночке… Кто-нибудь, кому надо, возьмет и подкупит охрану, и та откроет дверь в мою камеру до срока. А на общем дворе я их хотя бы загодя увижу.

В его словах определенно был смысл. В одиночке заключенному, казалось бы, безопаснее, но это лишь на первый и непосвященный взгляд. А на деле риск есть везде.

Рипер медленно поднялся, давая понять, что разговор окончен.

– Такое вот мое предложение. Вы меня перемещаете, а я подношу вам на блюде всю как есть головку «Арийского братства»: кушайте на здоровье. Короче, решайте, быть или не быть.

Он повернулся и зашаркал к тяжелой металлической двери; охранники следом. Джалисия осталась сидеть.