Зона номер три

Вскоре за ним пришел Ахмат. Двор, освещенный утренним солнцем, неузнаваемо изменился. От саманного строения не осталось следа. На его месте возвышался помост, составленный из стальных конструкций, с широкой смотровой площадкой, где расположились гости. Загораживаясь рукой от солнца, Гурко попробовал их разглядеть, но увидел лишь несколько смутных фигур да пеструю ткань, свешивающуюся с помоста наподобие бахромы.

Ахмат подтолкнул его в спину.

— Давай шевелись, раб!

— Как шевелиться?

— Сперва покажешься гостям.

Он подвел его к железной лестнице, и по ней Гурко поднялся наверх. На помосте за уставленным закусками и питьем пластиковым столиком расположились пять человек. Четверо мужчин и одна женщина. Крашеная блондинка средних лет с густо размалеванным лицом. Его разглядывали с любопытством. Один мужчина был на особицу — смуглый, с хищным внимательным взглядом, безукоризненно упакованный в английскую «тройку». Скорее всего, не гость, не турист, а служащий Зоны. Он как раз поманил Гурко пальчиком поближе к столу.

— Ну вот, мужичок, пришло время показать свою удаль.

— В каком смысле? — Гурко зябко поежился в порванном на локтях комбинезоне.

— Игра такая. Ты спустишься, а мы на тебя выпустим медведя, косолапого мишку. Пойдет у вас потеха. Кто кого одолеет, тот и охотник. Сразу не поддавайся, побегай немного, порычи. Господам желательно, чтобы ты подольше помучился. Имеют право.

Господа одобрительно загудели. Дамочка жеманно протянула:

— Какой-то он хлипкий. Пусть разденется.

— Не беспокойтесь, сударыня! Мишка с него одежку вместе с кожей сдерет. Обученный зверюшка. Удовольствие получите полное.

— Какие же у меня шансы против медведя? — спросил любознательный Гурко.

— Никаких, — любезно отозвался распорядитель. — Но ты же бунтарь. Тебя Василь Василич предупреждал, а ты опять накуролесил. Ничего, от косолапого смерть почетная, бывает хужее.

— Это я понимаю, но…

— Понимаешь, так и пошел вниз… Поднимем бокалы, господа, положено принять под это дело.

Дамочка опять встряла:

— Если у раба нет шансов, то какой же это аттракцион? За что платим? Получается обыкновенная живодерня.

— Не совсем так, — возразил служащий. — Хотя в том времени, где мы путешествуем, именно грубые, сочные зрелища ценились выше всего. Главное, чтобы кровца погуще лилась да криков побольше. Это Михрютыч обеспечит… но добавлю. Бывали случаи, когда отдельные смельчаки с выпущенными кишками взлетали на забор. Оттуда их мишка по частям сдирал. Очень, уверяю вас, впечатляет. Сами убедитесь. Тем более этот раб проходил специальную тренировку, — распорядитель сделал эффектную паузу. — Он, господа, больших чинов достиг в КГБ. А туда, если помните, слабаков не брали.

Дамочка выбралась из-за стола и подскочила к Гурко с рюмкой.

— Выпей, бедняжка, на дорогу. Все легче помирать.

Гурко выпил водки и встретился глазами с пустым, алчным взглядом распутной бабенки. Не иначе как женка какого-нибудь новорусского вельможи. Протянув руки, она ощупала его плечи. Он охотно показал ей и зубы.

— Вообще-то, — сказал заносчиво, — я ихнего вшивого медведя могу приложить.

— Шутник, — сказала дама.

— Нет, не шутник. Говорю, значит, могу.

Подошел распорядитель.

— Хватит чушь молоть, раб. Ступай вниз.

— У меня в сараюшке лопатка припасена. Хорошо бы ее взять для острастки.

Тут уж все четверо мужчин дружно заулыбались.

— Возьми лопатку, возьми, мужичок. Вдруг успеешь могилку выкопать.

Ахмат вынес совковый агрегат, а сам без оглядки ломанул в калитку. Двор опустел и притих. Утренний пейзаж был призрачен и свеж. Олег стоял один посреди яркого дня, отстранясь от всяких мыслей. Пулемет на вышке и кучка богатых бездельников на помосте ему не мешали, хотя погружение в начальную стадию «дзена» требовало полной сосредоточенности. Крайне тяжек переход от земного к астральному, не имеющий аналогов в человеческом бытовании. Ухватить, услышать, почувствовать звук иных сфер, удержать в сознании, и по этой ниточке, как по узору, подняться и воссоединиться со своей вечной судьбой. Проблема в том, что на мелодику «дзена» влияли множество помех — онемевший капилляр, неудачное противостояние звезд, разбалансированность первичного усилия — и многое другое могло привести к тому, что самый выдающийся мастер «дзена» уподобится ушастому зайцу на полянке, не более того.

Но звук явился ниоткуда, на сей раз напоминая фрагмент «Гибели богов» Вагнера, и появившегося в дальнем конце двора огромного бурого медведя Гурко уже встретил взглядом небесного жителя. В совковой лопате больше не было нужды. Он подбросил ее вверх перед лохматой мордой гиганта. Медведь поднялся на дыбы, светя, как фонариками, ярко-алыми, любопытными глазками. С лету заграбастал лопату когтистой лапой, брезгливо понюхал и метнул в сторону. Подобно камню, пущенному из Пращи, она пронеслась над забором и исчезла.

— Лихо, Мишель, — похвалил Гурко. — А что ты еще умеешь?

Медведь опустился на четвереньки и шумно засопел, глядя куда-то мимо стоящего перед ним человечка. Гурко понимал движение его мыслей-чувств, будто сам превратился в медведя. Сердце зверя охватила тоска.