Зона особого влияния

Игорь периодически останавливался убедиться, что я не отстаю. Он в очередной раз оглянулся, когда кочка под моими ногами попятилась назад, а я, невольно шагнула вперед и по пояс провалилась в трясину.

Сзади кто-то вцепился в мои распущенные волосы и сильно потянул к себе. Я вскрикнула от боли и испуга.

Вместо того, чтобы помочь мне выбраться, Игорь вытянул ладонь и ударил несильной волной. Она прошла рядом с моим ухом, едва не задев его и наткнулась на препятствие за моей спиной. Что-то чавкнуло, обдав меня болотной водой и мои волосы отпустили.

Игорь подал мне руку и выдернул из болота, не приложив особых усилий.

— Болотник хотел познакомиться, — ответил он на мой безмолвный вопрос.

До берега мы добрались без дальнейших приключений. Болотная нечисть больше не показывалась.

За болотом начинался смешанный лес. Дубы, чинары, березы и осины стояли так густо, сплетаясь кронами, что лес казался совсем темным.

Игорь развел костер на опушке и заставил меня переодеться.

Запасные джинсы нашлись, а вот кроссовки были только одни.

Пока я отогревалась у костра, укутавшись коротким пледом Колобка, он простирнул в болотной воде джинсы и вымыл кроссовки. Воткнув несколько палок в землю вокруг огня, Игорь развесил мое "хозяйство" для просушки и вскипятил чай, на этот раз — малиновый.

— Пей! — он протянул горячую кружку, — не хватало только, чтобы ты простудилась!

— Спасибо, — вежливо ответила я, отхлебывая душистый чай и, в очередной раз, мысленно благодаря Лариску за сушеные ягоды.

— Тебя Грофт в институт пригласил? — спросил Игорь.

— Да. Он пришел к моему дому после выпускного вечера. А тебя?

— Эльвира, — коротко ответил он. — У меня бабушка и мама колдуньи.

— А отец?

— Я не знаю. Мать не любит о нем говорить. Они развелись, когда я был совсем маленьким. — Он пожал плечами.

— Извини. А у меня родители самые обычные. Мои способности — в покойную бабушку.

— Я не очень хотел поступать в МИОН, — он усмехнулся, — но Эльвира Петровна привела кучу аргументов и я сдался.

— Эльвира дохлого уговорит, — согласилась я. — А куда ты собирался после школы?

— В МГИМО.

— Ого! — удивилась я.

— У меня золотая медаль, — пояснил Игорь.

Я посмотрела на него с уважением. С моими тройками и четверками мне светил какой ни будь самый заурядный институт, да и то…

Мы еще не допили чай, когда из леса вышел крупный волк и, не спеша, потрусил в нашу сторону. На шее у него висела большая котомка. Он подошел к костру и уселся, вопросительно глядя на нас.

Я вытаращила глаза от удивления.

— Ну и как ты пробрался в Зону? — невозмутимо спросил Игорь, оглядев зверя.

— Е ое ео! — проскулил волк, вздыбив шерсть на загривке и показав крупные клыки.

— А чье? — поинтересовался Злотников.

— Ое! — волчара лег возле костра, зевнув во всю пасть.

— Если ты сейчас не начнешь разговаривать по-человечески, — Игорь взял в руки сучковатую палку, — то…

— Не имеешь права! — Волк отпрыгнул в сторону и оскалился, превратившись в сплошной комок взъерошенной шерсти.

— А ты, значит, имеешь право без разрешения по Зоне шастать?! — возмутился Игорь.

— Может вы объясните, в чем дело?! — вмешалась я. — Что это за зверь и почему он разговаривает? — Я требовательно посмотрела на Злотникова.

— Я не зверь! — возмутился волк, — я оборотень! — Он почесал лапой за ухом и презрительно фыркнул, забрызгав нас слюной.

— Ты круто вляпался, дорогой! — сообщил Игорь, отряхнув капли волчьей слюны с одежды. — Принимай человеческий облик и я тебе все объясню.

— Пусть она отвернется! — потребовал волк. — Я не могу перекидываться при девчонках!

— Перебьешься! За кустики зайдешь. — Игорь угрожающе помахал палкой.

Волк все понял и ретировался, по-щенячьи взвизгнув.

— Это кто-то с институтских курсов по контролю за превращениями, — пояснил Игорь.

— У нас нет таких курсов! — возразила я, начиная в этом сильно сомневаться. Меня настолько поразило происходящее, что я была готова поверить во что угодно!

— Есть. Просто оборотни учатся в разное с нами время и очень недолго, всего шесть месяцев. В МИОНе стараются не распространяться на этот счет. Оборотней в нашей стране мало, практически единицы, поэтому курсы проводят раз в несколько лет. В прошлом году как раз проводился очередной курс. Там учат контролировать свои превращения, не поддаваться воздействию полной луны и не нападать на людей. Через шесть месяцев любой оборотень вполне может владеть собой, сохраняя человеческую речь в своей второй ипостаси.

— А почему это нужно держать в тайне? — удивилась я. — Мы люди понимающие, все-таки маги!

— А ты знала, что оборотни еще сохранились? — улыбаясь, спросил Игорь.

— Нет, — призналась я. — Мне казалось, что их уничтожили много веков назад. В литературе почти не упоминаются оборотни, а фильмы — сплошная выдумка!

— Такие мутации встречаются нечасто, а сам процесс превращения не очень приятен. Человека буквально выворачивает на изнанку, что сопровождается нешуточной болью. Боль тоже учат контролировать, но убрать ее совсем невозможно. Если бы ты узнала, что я оборотень, то смогла бы удержаться от любопытства?