Зона особого внимания

– Полный беспредел: жену и детишек в клочья, – продолжал Громов. – Самого-то ладно, у него уже 77-я,[6] можно сказать, на лбу сияла.

– Чем их? – поинтересовался Каменев.

– Взрывотехник из ФСБ сказал, что простой миной. Без особых ухищрений, ночью открыли капот и заложили. Утром стал заводить, не заводится. Не сообразил, что за дела, полез под капот. Тут и рвануло. А в салоне жена с двумя детьми была.

– Что же у него машина ночью без сигнализации была, подходи кто хочешь?

Полковник криво усмехнулся:

– Он же себя большим авторитетом считал, врагов вроде не заводил, подвохов не ждал. Полагал, что к его тачке никто и близко не подойдет. Переоценил, стало быть, свою крутизну…

– Да, пожалуй, даже бравировал: «Меня все знают, и тачку мою тоже, зачем мне сигнализация». Поэтому об отсутствии сигнализации знали многие.

– Кому надо знать, знали. И все же ясно, что это не мелочь пузатая порезвилась. Похоже на войну, дай бог, чтобы я ошибся. Отойдем…

Переместившись на приличное расстояние, оперативники продолжили разговор.

– Непонятно вот что, Миша, – начал Громов. – Если это война, выходит, первыми выступили славяне, а им это вроде бы и ни к чему. Во-первых, смертельных обид им последнее время не наносилось, а во-вторых, Маршал завтра выходит, зачем им в такой момент начинать, они же знают его отношение к подобным делам. Следовательно, провокация. Любимая шутка для тех, кто ищет повод для большой драки. Вспомни, почти все войны начинались с провокаций. Но чтобы азеры взорвали своего, да еще с семьей, нет, на них непохоже. Непонятно.

– А по-моему, как раз наоборот, слишком понятно, – без излишней дипломатии продолжил Каменев. Он был всего лишь майором.

– Раз так, говорю открытым текстом: нам с тобой это дело не по зубам! – Игорь тоже отбросил дипломатические изыски. – Или ты вчера на свет родился? Вроде непохоже. Надо идти на самый верх, только оттуда можно организовать операцию нужного масштаба. Иначе это будет подковерная война среди своих, а этого нельзя делать, сам понимаешь. А чтобы идти наверх, нужны факты, имена, доказательства. Посему продолжай, как договорились.

– Чтобы действовать с толком, нужны люди, и не с бору по сосенке, а лучшие из лучших, на хороших колесах. Собирать факты, тем более документальные, на профессионала – сам знаешь, чем пахнет… Середнячки здесь не подойдут, нужны асы.

– А вот с людьми плохо, – полковник помрачнел, – ты прав, любого не поставишь, суть даже не в квалификации, тут годится только тот, кому веришь, как себе, а сейчас времена такие, что и себе не всегда поверишь… Нет, ни одного подходящего человека под это дело у меня пока нет.

– А Сергея Сомова куда забрали? У меня ведь на нем вся разработка этого бандита держится, поскольку он молодой и пока незасвеченный, мою-то лысину, считай, все московские бандиты знают…

– Ну уж и все… Гордыня – главный грех у христиан, не забывай. А Сергей с утра отозван на суперсекретное обеспечение безопасности каких-то мероприятий по линии министерства. Скорее всего, организация охраны народных избранников от избравшего их народа. Вернется, боюсь, не скоро.

– Черт, – не сдержался Каменев. – Выходит, я пока один?

– Можешь отказаться и продолжать работать по автостоянке.

– Значит, один, – тоскливо повторил майор.

Они двинулись к машине Каменева, работы возле взорванного автомобиля и четырех изуродованных трупов для них не было.

– А кто это у тебя за рулем? – Игорь разглядел Саню Пушкарева. Тот сидел бледный, лоб влажный, рот страдальчески перекошен, ботинки в разводах – с них что-то пришлось очищать, обоняние однозначно подсказывало, что именно.

– А-а, – усмехнулся майор, – практикант из Высшей школы. Что, Саня, не утерпел, поинтересовался? Вон, в ларьке кока-кола есть, пойди хлебни и быстро назад, ехать надо.

– Я в порядке, уже хлебнул, – Саня попытался лихо усмехнуться.

– Ну вот видишь, какой кадр у тебя, и уже хлебнул. Считай, прошел обкатку, так что вы теперь самостоятельная боевая единица, важно ввязаться в бой, а там и подкрепление подойдет! Да, и вот такой момент – завтра из тюрьмы выходит Маршал. Ты же его хорошо знаешь, пожалуй, он как раз самая нужная здесь фигура. Только осторожнее с ним, вор есть вор, и место его – в тюрьме, как известно. Ну, езжайте. Помни, вечером у меня…

На Шаболовку возвращались молча. Каменев обдумывал, с чего начать непростое и непривычное дело, а Саня не решался его беспокоить.

– Саня, – тихим голосом начал разговор Каменев. – Тебя чего ко мне-то прикрепили?

– Сказали, вы опытный…

– Понятно, – майор вздохнул и снова замолчал.

«Ох, Саня, Саня… Куда же мне тебя деть?» – думал Михаил Петрович. Работа по установлению тайных связей криминального авторитета резко осложнила жизнь, и без того непростую. Ввязывать Саню нельзя категорически, это чревато катастрофой и для работы, и для Сани. Надо любыми средствами возвращать в строй лейтенанта Сомова.

Москва, вечер 23-го. Квартира Громова