Зона особого внимания

– Да, это самый острый вопрос. Не скрою, наш банк пострадал от рокового решения правительства о замораживании выплат по ГКО-ОФЗ. Тем не менее, благодаря нашей реалистичной, взвешенной финансовой политике, мы твердо стоим на ногах и сделаем все, чтобы наши вкладчики испытали минимальные, сугубо временные неудобства. Я оптимист и советую всем нашим телезрителям не терять оптимизма, несмотря на провокационные заявления отдельных…

– Спасибо, Аркадий Борисович, к сожалению, наше эфирное время подошло к концу. Еще раз…

По знаку об окончании прямого эфира Аркадий Борисович залпом выпил стакан боржоми и вытер лоб. Кажется, он держался молодцом и не ляпнул ничего лишнего. Однако дело пахнет керосином, и чем дальше, тем сильнее…

На следующий день состоялось телеинтервью министра. Он дал высокую оценку действиям своих сотрудников в составе сводной команды, освобождавшей захваченных, отметил отличную профессиональную подготовку, которой в массе обладают офицеры, сержанты и рядовые его министерства, и высказал сожаление, что из соображений государственной тайны не имеет возможности в полной мере раскрыть ту решающую роль, которую сыграли руководители министерства в планировании и организации совместной операции.

– Мне лично пришлось немало заниматься этим делом, в частности, много часов на протяжении одной из ночей на прошлой неделе, и я удовлетворен последовавшим результатом. К сожалению, не могу остановиться на подробностях этой ночной работы, – закончил министр с присущей ему скромностью.

Прямо из телестудии Романенко поехал в офис: чутье афериста с большим стажем подсказывало, что в сложившейся обстановке лучший выход для него – это сгрести все активы, на которые еще не успели наложить лапу кредиторы и ненасытное государство, спрятать их понадежнее за рубежом и податься следом, бросив «Юнитраст», честолюбивые мечты и уютную квартирку на Серафимовича, 2. Если все утрясется, можно будет вернуться в родные пенаты, а если нет? И Аркадий Борисович занялся разрушением своей финансовой империи, которую так долго, с трудом создавал. Делал он это тайно, не привлекая никого, кроме младших клерков, не понимающих сути происходящего. Чутье его не подвело: удар был нанесен с неожиданной стороны, и удар сокрушительный!

Балашов был не в коме, хотя для него, наверное, близкая смерть была бы лучшим выходом. Информация о коме была дана по настоянию полиции, а точнее, по подсказке Громова, который знал весь расклад по поводу общака и отношений Романенко с Балашовым куда лучше канадских коллег. На самом деле у Балашова были сломаны два грудных позвонка и лопатка, тело, руки-ноги парализованы без надежды на восстановление функций, но речь сохранилась, мозг работал, и спустя несколько дней врачи дали согласие на допросы.

Балашов на вопросы не реагировал, хотя не скрывал, что все понимает. Грандиозное фиаско оставило только одну мысль – как умереть поскорее. Однако он не мог ничего, не мог даже уморить себя голодом: его держали на искусственном кормлении, так как пищеварительный аппарат нормально не действовал. Он пытался не дышать, задерживал дыхание до потери сознания, однако потом сознание возвращалось, дыхание восстанавливалось, и он чувствовал, как по лицу текут слезы отчаяния.

С какой радостью он ухватился бы за малейшую возможность напакостить еще кому-нибудь в этой жизни перед своим уходом! Он заговорил, когда ему показали видеозапись телеинтервью Аркадия Борисовича. Вот кого он может утопить, просто должен! Вся эта проклятая идея с перехватом общака пошла от него, от этой тихой, подлой сволочи! Он, Балашов, думал, что скрутил подонка, заставил плясать под свою дудку, а оказалось, что он, рискуя своей шкурой, совершая невыполнимое, таскал каштаны из огня для этого слизняка, этой гадины!

И этот милицейский чин, холуй дерьмовый, гущинский патрон, он тоже свое получит. Надо только вспомнить все так, чтобы это послужило доказательством и тому было не отвертеться… Жирным канадским армяшкам тоже не поздоровится, пусть подавятся куском, который захотели отхватить! И этот проклятый выродок, воровское отродье, серийный убийца, который непонятно как сумел отследить и взять его в момент, когда все уже было под контролем… Прекрасный юрист, взятый с собой, и хороший кулак гарантировали ему, Виктору Балашову, владение армянскими деньгами, отныне он, теперь гражданин Болгарии с подлинным, безупречным паспортом, должен был возникнуть к утру там, где его появление не встретило бы никаких вопросов… Если бы не этот проклятый мальчишка, урод, псих, которого он держал в своих руках и спустил с поводка, как пса, натравив на других, а он, пес проклятый, вцепился в придурка Болта, а потом и в него самого… Будь они все трижды прокляты!

Балашов потребовал магнитофон и свидетелей, чтобы его показания имели юридическую силу. Он еще хлопнет дверью, прежде чем будет похоронен заживо на годы… Но они заплатят! Все, кого он сможет достать…