Зона отчуждения

– Ага! Я тоже, когда кончаю, всегда говорю о любви к «подлежащей».

– Савелий, ты не понимаешь. Здесь совсем другое. У меня к ней возникли возвышенные чувства.

– Ой, умора! Вот рассмешил! – хлопая себя ладошками по бедрам, приговаривал Савелий. – Я тоже возвышенно любил на пианино. Но хочу заметить, весьма скользко. – Приступ неудержимого хохота повалил его на песок и, давясь смехом, он продолжал ерничать. – Ты и любовь к человеку, а тем более к бабе, – несовместимы!

– Согласен, так было. Но это было в прошлом, – спокойно и уверенно произнес Константин. – Какое прекрасное состояние… Любовь… Я понял это только сегодня… Не каждому дано такое испытать. Чувство, посетившее меня, по заказу не приходит.

Последние слова Перегуды заставили Савелия умолкнуть. Приоткрыв рот, он с любопытством младенца уставился на друга, но Константин махнул рукой и пошел к Каталине. Взяв девушку на руки, понес ее к автобусу. Она, не открывая глаз, обхватила его за шею и, боясь окончательно проснуться и потерять свое хрупкое, неокрепшее счастье, уткнулась лицом в его шею. Автобус стоял на новом месте. Оказывается, в магический час, то есть в три часа после полуночи, опытные кубинки воспользовались услугами Диего и на автобусе покинули лагерь любви. Опередив появление Каталины и Перегуды, Савелий сообщил Андерсену, что у Кости возникли к кубинке чувства, и его лучше пока не подкалывать.

Костя усадил девушку в кресло, поздоровался с остальными.

– Каковы наши планы, господа?

– Ехать в гостиницу, принять душ, поесть и завалиться спать… Тебя только и ждали, – ответил Андерсен. – Мало того, – попытался подковырнуть он Костю, – мы с Савелием в отличие от тебя закончили свои взрослые игры с кубинками в «магические» три часа ночи.

Путешествуя в лабиринте, делайте зарубки

До отеля добирались не спеша. Андерсен, сидя в наушниках, слушал музыку. От нечего делать Савелий спросил, что именно.

– Не ври, скандинав, – наехал на Андерсена Удодов, узнав, что тот слушает Высоцкого.

– Да точно тебе говорю! На, сам послушай, – и швед протянул наушники.

Савелий прислушался, и его лицо расплылось в довольной улыбке.

– А дай мне, – с лицом наивного дитяти попросил он Майкла. – Я тоже хочу послушать.

Владелец смартфона протянул наушники русскому. Удодов одел их и, опустив веки, погрузился в нирвану. Минут через пятнадцать открыл глаза и, почесав нахмуренный лоб, произнес:

– Слышь, Костя, до сегодняшнего дня мне казалось, что я слушал всего Высоцкого. А на поверку – нет! Этой вещью я просто заслушался… Вот сейчас говорю, а внутри ком и слезы сами подступают! Ощущение, вроде я не я!

– Ты меня заинтриговал. Я вроде тоже всего прослушал… А мне не дашь освежить в памяти? – обратился к Андерсену.

Тот утвердительно кивнул.

Прошел еще один знойный день и горячий вечер на Кубе. Костя спал, а на плече его лежала милая сердцу Каталина и думала о чем-то своем. Убедившись, что сон мужчины крепок, девушка очень осторожно поднялась и вышла на палубу. Низкая волна мерно качала судно. С черного бархата тропического неба на океан, колышущий корабль, на девушку, стоявшую на корме, смотрело бледное лицо луны. Каталина сложила руки на груди и вновь вступила в молчаливый диалог со своей небесной подругой.

В темной каюте раздался звонок. Константин с трудом открыл глаза, пытаясь понять, что происходит. Заметив мобильник, зазывавший светлячком дисплея, потянулся к нему. Было начало пятого. Он чертыхнулся в адрес позволившего себе звонить в такое время, а на экране высветилось фото. Это была она… девушка из конспиративной московской квартиры.

– Чего надо? – слегка опешив, спросил Перегуда.

В ответ только рев автомобильного двигателя. Он понял, что звонивший в данный момент находится за рулем и едет на бешеной скорости.

Не дожидаясь ответа, гаркнул в трубку:

– Послушай! Не знаю, как тебя там… Не звони мне больше! Поняла?!

– Да, да. Я понимаю… Извини. Ничего не могу с собой поделать. Просто я хотела сказать, что люблю тебя… Я очень тебя люблю. Мир без тебя мне не в радость… Я хотела, чтобы ты это знал. Хотя, что тебе, хладнокровному убийце, до моей любви!

Голос в трубке, меняясь, задрожал, всхлипнул и заплакал…

«Стоп! – словно выстрел, сознание Перегуды пронзила догадка. – Да это же голос моей любимой Каталины!» – Ты где сейчас? – закричал Константин.

– На Кутузовском.

– Эй, эй, эй! Сбавь скорость и езжай домой!

– Домой, а что там делать без тебя? Без тебя мне жизнь неинтересна.

– Каталина! Все совсем не так! Я сам не знаю, как так вышло! Наверное, я был пьян…

– Теперь это неважно… Если что-то было не так, прости. Ты ни в чем не виноват. Прощай!

В холодном поту Перегуда вскочил с койки.

– Каталина, стой! О чем ты говоришь? Что значит «прощай»? Ты уезжаешь? – орал он в телефон.

– Уезжаю. Навсегда…

От услышанного Перегуда оцепенел. Он совершенно потерялся и не знал, что делать. Единственное, что оставалось, прижать трубку к уху и молить:

– Девочка, милая моя, не делай этого. Остановись, пожалуйста! Я сейчас за тобой приеду. Мы все начнем сначала! Каталина! Каталина! Я люблю тебя…