Зона отчуждения

— Значит так, молодёжь. Второй раз повторять не буду. Ещё хоть где-нибудь здесь засветитесь, впишу так, что никакой папа не отмажет. Лично прослежу. И мой хороший совет. Прямо сегодня собирайтесь — и домой.

Все четверо с круглыми глазами молча кивнули, и, осторожно обойдя Фёдора, поспешили спрятаться в церкви. Хотя Фёдор и надеялся, что, испугавшись, искать экзотики с посещением воскресной службы четвёрка не рискнёт.

Как только внутрь набились приехавшие вторым рейсом автобуса люди, в церкви стало совсем тесно. Несколько минут над толпой ещё стоял гул двух сотен переговаривающихся между собой людей, но вот перед воротами в алтарную часть встал отец Василий, и принялся читать первую из положенных «входных молитв».

Наконец священник освятил вино и хлеб, помощник чуть ли не крикнул:

— Благослови, владыко!

В ответ отец Василий пробасил:

— Во имя Отца, Сына и Святаго духа! Аминь!

Ещё раз прошёл вдоль прихожан с кадилом:

— Миром Господу помо-о-олимся!

После чего встал, принялся читать великую ектению — молитвы на пожелания паствы. Хор из местных мальчиков и девочек грянул «Аллилуйя!» и пошло то, ради чего Фёдор приезжал сюда второй год подряд. Священник затянул молитвы о живых и умерших… Фёдор почувствовал, как его начинает бить дрожь. Он взглянул на стоявшую рядом дочь — у неё в глазах застыл тот же самый вопрос, и точно такая же тоска. Если бы они смогли уговорить жену не психовать и не пересаживаться на автобус, она наверняка бы уцелела.

Едва отец Василий закончил, произошёл ещё один мелкий, но неприятный инцидент. После призыва священника:

— Оглашенные, изыдите!

Вдруг выяснилось, что вся четвёрка москвичей некрещёная, на последней части воскресной службы им присутствовать не положено. И если обычно в церквях на это правило давно смотрели сквозь пальцы, то сегодня столичных нахалов вежливо попросили уйти. Хоть и ругаясь в голос, те уступили. Фёдор же порадовался, что так удачно их пуганул перед богослужением: пока участковый занят в церкви, пользуясь моментом куролесить не рискнут. Но неприятный осадок остался. Поэтому когда воскресная служба была завершена, и все принялись расходиться, Фёдор попросил дочь:

— Вика, нас там на пироги, кажется, приглашали? Давай ты пока к Митрофановым без меня пойдёшь, заодно скажешь, что я задержусь. Надо сначала дела завершить.

А сам присел на лавку у стены, не мешаться под ногами у уборщицы, пока настоятель церкви освободится. Священник ждать себя заставил недолго. Быстро переложив текущие заботы на помощника, он подошёл к Фёдору, пожал вставшему мужчине руку в приветствии:

— Здравствуйте, Фёдор Иванович. Рад вас видеть. Каждый ваш приезд приносит нам много хорошего.

Фёдор кивнул, потом махнул рукой: выйдем на улицу. Когда оба оказались на крыльце, священник замер, опершись спиной на перила. Мол, зачем меня звали? И Фёдор принялся негромко объяснять.

— Понимаете, отец Василий. Не хотел обсуждать при посторонних и отвлекать от дела, но отлагательства вопрос не терпит. Возникла у меня идея, как превратить здешний аптечный пункт в отделение больницы. Лиде хватит в фельдшерах числиться, да и пара помощников ей не помешают.

Священник заинтересовано кивнул, и гость из Москвы продолжил:

— Но для этого мне нужно во-первых от вас прошение к епископу походатайствовать за местный приход, и во-вторых петиция от жителей. И всё необходимо успеть оформить, чтобы я увёз бумаги с собой, — Фёдор усмехнулся. — Честно говоря, шито будет белыми нитками. Но результат я пробью.

Священник внимательно посмотрел на собеседника, словно захотел в душу заглянуть, вздохнул и произнёс:

— Спасибо. Честное слово, без вас наша жизнь оказалась бы намного труднее. Ведь нас давно списали, как ещё одну экономическую потерю катастрофы. Вот только… Простите, если задеваю ваши раны. Но я обязан сказать. Вы словно пытаетесь искупить грех… которого на самом деле нет. Господь каждому дал свободу воли, и ваша супруга сама выбрала свой путь.

Фёдор вздрогнул, плечи непроизвольно напряглись, тело задеревенело — ведь отец Василий был прав. Но и признавать его правоту был не в состоянии. Фёдор набрал воздуха, чтобы заявить: ошибаетесь, батюшка… В этот момент из-за поворота улицы выскочил местный участковый, почему-то ещё в кителе — как в церкви стоял, но уже в обычных повседневных брюках. Увидел стоявших на крыльце людей и кинулся к ним. Причём когда добежал, запыхался настолько, что несколько секунд стоял, ухватившись за перила, красный как рак и надсадно дышал. Наконец участковый перестал хрипеть и выдавил из себя:

— Отец Василий, Фёдор Иванович. Хорошо вы оба здесь. Беда у нас.

Священник и Фёдор переглянулись, обоим пришла в голову одна и та же мысль: неужели пока все были в церкви, «золотые мальчики» всё же что-то натворили? Но участковый скороговоркой уже выпалил остальное:

— Со мной по рации связались, знаете, стоит у меня в избе. Из этого, из Купола, херь какая-то полезла, киношники с вертолёта сняли. Передали — всем срочная эвакуация, пока не разберутся.