Зона поражения

Напарники неслись по зеленому полю, перепрыгивая жирных гусениц. Неслись к ближайшему куполу, надеясь отсидеться в мертвой зоне у его подножия. Стволы соседних куполов больше не целились в небо, теперь они следовали за двумя бегущими фигурками.

Под тем, ближним куполом тоже загудел электромотор, и он с лязгом и скрипом начал медленно поворачиваться — слишком стары механизмы. До купола была какая-то сотня шагов, но археолог и муравейник бежали, бежали и никак не могли преодолеть разделявшее их расстояние. «Не успеть!»

И тут остальные купола открыли огонь. В тот же миг Дом подкосил археолога, и они рухнули в траву. Пулеметные очереди прошли над головами напарников. Вспыхнули лазерные лучи и подожгли газон там, где они только что находились.

Непейвода снова повлек археолога за собой, они сделали еще один, последний бросок, оказавшись у подножия купола, и рухнули наземь. Он как раз повернул свою титанитовую «щетину», нацеливаясь на нового врага. Но враг был уже слишком близко, проскочив зону поражения.

«Сейчас пальнут!» — в голове Платона проскользнула такая здравая и безысходная мысль. — Больше не побегу. Будь, что будет». В эти секунды он не испытывал страха — ему стало все равно.

Нового залпа не было. Неужто муравейники не бьют по своим? Ведя огонь по напарникам, другие купола наверняка попали бы по старому куполу. А муравейники действительно не бьют по своим.

Механизмы возвышающегося над археологом и Двунадесятым Домом купола издавали душераздирающий лязг и грохот, стволы тряслись и скрипели, но не могли опуститься ниже какого-то порога. Напарники лежали в мертвой зоне. Казалось, стволы вот-вот пересилят сопротивление ограничителей и смогут расстрелять ее. Никак. А потом запахло жженой изоляцией, и раздалось потрескивание и шипенье.

«Неужто пронесло?!» Рассольников глянул на своего напарника. Дом переговаривался, вернее, переругивался с кем-то по браслету. Закончив разговор, Непейвода повернулся к Платону:

— Лежи смирно. Пускай они сначала разберутся… Во всем виновата атака термопсисов. Нападавшие вывели из строя систему наведения в четырех дотах…

— А охрану тоже они вывели из строя? — язвительным тоном осведомился археолог.

— Хм, — короткий ответ.

Багровые тучи, словно испугавшись залпового огня, истаяли и разлетелись в стороны. Бездонное небо было окрашено в странный, но завораживающий цвет: зеленовато-бордовое, с фиолетово-перламутровым отливом. Оно напоминало Платону кипящие от планктона морские глубины. Можно было бесконечно смотреть в эту бездну, радуясь тому, что остался жив, что можешь любоваться окружающим миром, видеть то, чего триста лет не видал ни один двуногий.

А потом над напарниками беззвучно пролетел глайдер, за ним еще один. Сервисный браслет Дома пискнул, как придавленный котенок. Двунадесятый Дом снова с кем-то поговорил, издавая невероятно скрипучие звуки.

— Теперь другая версия, — объяснил он, отключив связь. — Из-за чиновной нерасторопности расчетам этих дотов не сообщили о твоем прилете. Обнаружив на контролируемой территории чужака, они привели орудия в боеготовность. А после начала атаки посчитали тебя одним из термопсисов.

— Гладко выстругано — ничего не скажешь… Но как же охрана? Все слишком похоже на заранее подготовленное, но никудышно исполненное покушение. К тому же, для чистоты картины надо было пожертвовать десятком муравейников.

У Непейводы в глазах зажглись злые искорки.

— Я и не знал, что ты настолько ядовит. Сожри тебя зверодревы, наверняка отравились бы.

Позади колпака, где сели глайдеры, что-то происходило: раздавались скрипучие голоса, звонкие шлепки, тихое подвывание. От любопытства у археолога даже мурашки пошли по коже.

— Так что же охрана?

— Насчет… охраны… я лично… разберусь, — дробя фразу, прошипел Дом. — Теперь доволен?

— Когда разберешься, тогда и…— Платон не договорил, увидев, что к их лежбищу несется целая толпа ходячих муравейников в человечьем обличий.

Бежавший впереди резко остановился. Налетев на него, затормозили и остальные. Они едва не повалили этого типа на лежащего в траве археолога.

— Единоседьмой Дом Симбионтов, начальник службы безопасности Совета, — представился первый, приложив руку к козырьку кепи и щелкнув каблуками. Похоже, эта опереточная процедура ему очень нравилась. — Честь имею доложить: опасность для жизни ликвидирована, — отбарабанил он. — Отныне вы находитесь под моей личной охраной.

«Очевидно, слова „лично", „личный" означают для фффукуарабцев что-то особенное. Иначе зачем они их столь нарочито выделяют? — с любопытством подумал Платон. — Быть может, дело в том, что над их собственной личностью нависла угроза?»