Зона поражения

После некоторой заминки мы образовали нечто вроде неправильного овала со мной и Хе-Хе в крайних точках. Ладно, кривовато, конечно, но так хоть не перебьем друг друга и не будем друг другу мешать, когда начнется потеха. Наше с помощником напряжение передалось охотникам, они то и дело озабоченно поглядывали на нас. Но главным образом глазели они, конечно, на собак, нахально вьющихся вокруг. На людей с менее крепкими нервами этот уродливый зоопарк вполне мог произвести самое угнетающее впечатление. У некоторых животных ноги были разной длины, и они передвигались враскачку, ковыляли, высоко подбрасывая лоснящиеся от гноя, покрытые пакостными язвами зады. Из глазниц некоторых выпирали рудименты глаз – огромные, тусклые, налитые черной кровью, бессмысленно таращащиеся в пространство, покрытые вздувшимися и лопнувшими капиллярами. Одна из собак имела две головы – они расходились у основания шеи и мешали друг другу, поэтому обе смотрели в разные стороны. Смердело это стадо радиоактивного мяса немногим меньше, чем кладбище мутантов возле Периметра.

Я надвинул на глаз целеуказатель и внимательно оглядывал окрестности. В сложившейся ситуации эта штука вряд ли понадобится, бить придется по увертливым целям с близкого расстояния, но через нее было видно, как через хороший бинокль, и в случае необходимости я мог зумить изображение, визуально приближая выбранный предмет. Мне необходимо было найти вожака этой необычайно большой стаи.

А вот он, голубчик.

Чернобыльский пес неподвижно стоял на пригорке неподалеку от оврага и, злобно скалясь, смотрел прямо на нас. Это была матерая тварь с почерневшими, обвисшими сосками на брюхе. Баба, значит. Она была больше обычного пса и явно побывала уже не в одной схватке. На боку у нее виднелся уродливый серпообразный шрам, омерзительное фиолетовое месиво из плоти – на мутантах вообще всякая рана заживает ужасными рубцами, струпьями, язвами, это неизбежная плата природе за невероятную скорость регенерации. Голова твари была словно выщерблена сверху – когда-то, видимо, поймала гранатный осколок, и потом рана как попало стянулась, собрав в единый тугой узел кожу, мясо, осколки кости и вылезшие наружу мозги…

И я даже знал, осколок чего поймала головой чернобыльская сука.

Во имя Черного Сталкера!.. У меня встала перед глазами картина недавней карательной акции нашего клана в Собачьей деревне. Я запускаю руку в нору и за шкирку по очереди достаю оттуда четырех щенят. Щенята совсем маленькие и мало похожи на своего огромного свирепого родителя, но уже сплошь покрыты гнойными радиационными язвами. Если их пощадить, через полтора года в Зоне будет на четыре стаи слепых гиен больше. Я передаю щенят Патогенычу, он швыряет их на землю и простреливает каждому лобастую башку из «хай пауэра». А на поваленном сарае неподалеку стоит, подавшись к нам и вздрагивая от выстрелов, огромная черная тварь с уродливой лысой головой, торчащими наружу зубами и отвратительным наростом на груди и спине, похожим на львиную гриву. Тварь внимательно наблюдает за происходящим. На голове у нее внушительная кровоточащая рана, на боку широкий черный разрез в виде полумесяца – зацепило осколками, когда Муха с Монахом бомбардировали затаившихся в сарае собак гранатами. Сыпь и Мельник издали стреляют по твари из автоматов, но она яростно воет, ее вой невыносимо выбрирует в барабанных перепонках, и прицел у сталкеров сбивается, руки начинают дрожать, стволы автоматов ходят ходуном. Она даже не сходит с места, совершенно уверенная, что пули пройдут мимо. Тварь неотрывно смотрит на нас с Патогенычем. Я начинаю ощущать неприятный иррациональный холодок в груди и тоже вздергиваю «калаш». На сей раз тварь понимает, что пора исчезнуть. До контролера ей далековато, пси-способностей для того, чтобы одновременно сбивать прицел троим, ей явно не хватит. Однако прежде чем скатиться в овраг, она на мгновение приостанавливается, чтобы бросить на меня последний свирепый взгляд, словно сфотографировать на память, – и моя первая пуля срубает ей кончик хвоста, точно циркулярной пилой, остальные уходят к горизонту.

– Чернобылец возле оврага, – негромко произнес Хе-Хе.

– Вижу, вижу… – пробормотал я, увеличивая изображение. Так и есть – хвост, которым нервно хлещет себя по бокам вожак стаи, на треть короче обычного. – Ищи остальных. Не может одна скотина держать столько слепцов.

Еще двоих мы вскоре разглядели среди полуразрушенных строений деревни. Они то высовывались из-за углов, то снова прятались. Это были совсем молодые псы, двухлетки, которые еще не были вполне готовы к самостоятельной жизни и поэтому пока подчинялись доминирующей особи. Но уже на следующий год они разбредутся по Зоне, уводя за собой часть непомерно разросшейся стаи, чтобы на знакомом для кого-то маршруте появился новый неприятный сюрприз.

Вернее, разбрелись бы. Теперь это им вряд ли светит. Первая пуля всегда вожаку, дальше – по обстоятельствам.