Зона Посещения. Бродяга Дик

Строгов машинально положил ладонь на карман брюк, который был чуть оттопырен из-за пакетика с кокаином. Ким подозвала жестом Прыщавую Джину, и они худо-бедно определились с заказом. А зал «Боржча», тем временем, заполнялся людьми. Толстяк, одетый, как ковбой, прошелся к допотопному музыкальному автомату и сунул в щель монету. О, чудо! – этот антиквариат работал. Зазвучал с винила какой-то рокешник из семидесятых или восьмидесятых. У Ким возникло ощущение, будто она перенеслась на машине времени на двадцать-тридцать лет назад.

Холодная война, СОИ, полеты на Луну, пепси в стеклянных бутылках.

А потом – бац! Посещение. Таинственное событие, повернувшее развитие цивилизации в иную сторону. В сторону международного сотрудничества, по крайней мере – в науке. Конечно, современную Директорию не назовешь оплотом демократии, но кто знает, может только благодаря Посещению не случилось глобальной ядерной войны, которая могла бы уничтожить человечество.

Ким задумчиво вращала пустую пепельницу. Ей очень хотелось вынуть планшет и написать пару абзацев, но она боялась прозевать сталкера без половины уха. Строгов предупредил, что заказ, возможно, придется ждать долго. Прыщавая Джина принесла литровую бутылку минеральной воды без газа, стаканы и столовые приборы. И исчезла, как сквозь землю провалилась.

– Может, бутылочку красного? – предложил Строгов.

Ким вспомнила прошлый вечер: пьяную, лоснящуюся от пота рожу Квотерблада, его дыхание, насыщенное парами виски. Этот запах представился Ким настолько живо, что ей показалось, будто минеральная вода в нагревшемся от ладони стакане превратилась в спирт.

– Нет, я совсем не пью. Разве я не говорила?

– Ты просто вредная, – не поверил Строгов.

– Ты даже не представляешь – насколько! – вынужденно рассмеялась Ким и тут же вытянула шею, высматривая, кто там хлопнул дверью.

– Ищешь кого-то? – подметил Строгов.

Ким замялась.

– Любуюсь типажами, – соврала она. – У нас в «Старбаках» такие не встречаются.

В зал вошел Андре Лопес, одет он был все в те же мешковатые брюки цвета хаки и растянутую под мышками майку с рок-звездой. Обменявшись со Строговым кивком, он уселся за свободный столик и заказал Энни пару пива.

Ким заметила, что появление Лопеса заставило Строгова насторожиться. Он и так сидел как на иголках, а теперь и вовсе точно арматуру проглотил. Но тут дверь снова хлопнула, обдав Ким сквозняком с запахом сигарет, и в зал вошел высокий поджарый негр в спортивных штанах с лампасами и рубашке навыпуск. Был он немолод, курчавая борода успела изрядно поседеть. Одно ухо оттягивали многочисленные серебряные кольца, а на втором не хватало изрядного куска.

Он с ходу потребовал «на три пальца крепкого» и «какого-нибудь мяса». Затем уселся за столик в затененном углу, оглядел зал, явно в поисках повода затеять ссору, но уже через минуту запыхтел сигарой, потягивая виски со льдом.

Кокаин жег Строгову бедро. Мерещилось, будто полиэтилен расплавился, пропалил карман и растекся по коже горячим океаном. Строгов ерзал на жестком деревянном сиденье, пытаясь устроиться удобнее, пил воду крупными глотками, улыбался Ким и кивал в ответ на ее ничего не значащие реплики.

Глаза выдавали Ким. Выдавала поза и напряженный голос, которым Ким произносила нарочитые колкости. Выдавали мельчайшие бисеринки пота на тонкой шее. У Ким явно что-то было на уме, но Строгову показалось бы более странным, если бы его подруга вела себя невозмутимо. Это бы означало, что ему довелось сойтись лицом к лицу с противником подготовленным, коварным и хладнокровным, и черт его знает, кто бы вышел победителем из более чем вероятной схватки…

Он почувствовал, что внутри рвется растянутая сверх предела метафорическая пружина. Голоса завсегдатаев давили, откормленные черные мухи проносились, точно пули. Вентилятор шумно рубил воздух и наматывал его на лопасти, вытягивая из зала.

Строгов отпихнул пустой стакан на середину стола.

– Прошу простить, я сейчас, – он вышел из-за стола. – И между делом узнаю, что с нашим заказом.

– О’кей, – улыбнулась Ким.

Он прошел через зал, затем – мимо стойки, за которой орудовала угнетенная климаксом Энни. Пихнул недавно покрашенную, но уже расписанную похабщиной дверь уборной.

Никого.

Воняло хлоркой и дешевым чистящим средством. Из-под дешевых плафонов щедро лили свет лампы.

Строгов заперся в дальней кабинке. Во времена Эрнеста тут постоянно дежурила шлюха, готовая сделать минет за двадцатку или за полтинник – в зависимости от того, какой был день недели. Энни этот нехитрый сервис упразднила. Строгов вынул из бумажника новенькую хрустящую банкноту, скрутил из нее трубку и сунул в ноздрю. Затем выудил пакет с коксом, начертил на руке дорожку от ложбинки между указательным и средним пальцем до запястья. Вдохнул неспешно и глубоко, до боли в груди, до слез из глаз.

Тревога отпустила почти мгновенно. Строгов сидел на толчке в окружении белых кафельных стен, опьяненный тишиной и белизной.