Зона Посещения. Гайки, деньги и пила

Тут же один из незнакомых бродяг сунул мне под нос свою флягу, а еще несколько человек одобрительно похлопали по плечу. Вот так неожиданно я и получил «плюс десять» к своему сталкерскому авторитету. Это, конечно, здорово, но мне это сейчас нужно было как горбатой гиене хобот. Я нутром чуял, что на этом мои «отношения» с лешим не закончатся. Возникла уверенность, что я только что встретил в Зоне самую маниакальную в своих устремлениях тварь – после меня, разумеется.

Смочив несколько раз пересохшее горло водой, я вернул бродяге флягу и побрел в центр развернутой стоянки. Там я скинул ношу, расшнуровал и стянул свои потертые берцы, чтобы ноги отдохнули, достал походную фляжку с ромом и лег прямо на землю, подложив под голову рюкзак. Отдохнуть мне действительно не помешает.

– Ну, привет, херой, – рядом нарисовался Чичероне, – а теперь честно расскажи, что это было?

– А что тут рассказывать, – я осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что никто нас не подслушивает, и продолжил: – Очень странный зверь попался. Обычно лешие от меня сами убегают, а этот – наоборот. К тому же я никогда не встречал ходячее дерево хоть с какими-то признаками разума. А этот каждому второму бойцу в нашем отряде фору даст по сообразительности.

– Ха! Я так и знал, – старый бродяга загадочно улыбнулся, – знал, что твоя самоуверенность нам боком вылезет.

– Это ты о чем? – опешил я.

– О том, что не слушаешь ты старших, Бурый, а потому и расплачиваешься.

– Че ты мутишь? – психанул я. – Говори прямо, что не так?

– А знаешь, Бурый, – Чичероне начал издалека, – почему лешие убивают добычу перед тем, как внедрить в нее свое семя?

– Знамо дело, из гуманных соображений! – фыркнул я и отхлебнул рому.

– Ну да, из гуманности… – Ехидная улыбка на морде сталкера стала еще шире. – Ты где-нибудь в природе встречал гуманных хищников? Я – нет. Хищникам в принципе насрать, что там себе думает или делает их еда. Пусть хоть ламбаду танцует, если это не мешает процессу поглощения пищи…

– Знаешь что? – я перебил Чичероне. – Благодаря тебе только что в моем личном списке смертных грехов появился еще один. Имя ему – «мутный дятел». Говори уже по существу, а не пудри мне мозг!

– Ладно, хочешь по сути, будет тебе по сути. – Бродяга наклонился ко мне поближе и негромко продолжил: – Там в пещере, где ты меня поймал, я же говорил тебе, что нужно добить того старика, а ты проигнорировал. Было дело?

– Ну, было, – так же тихо ответил я, – но при чем тут это?

– А при том, – Чичероне еще тише заговорил, – я знаком с результатами некоторых незаконных исследований. Так вот, перед «посевом» лешие убивают свою жертву для того, чтобы сознание или, если хочешь, душа хозяина тела отлетела себе тихо-мирно на небеса и не мешала становлению неокрепшего ростка лешего. Хищные деревяшки по сути своей примитивные создания, и при интеграции растения в плоть жертвы более развитое сознание любого другого животного имеет шанс подавить зарождающееся сознание молодого лешего. Сути этого парадокса так до сих пор никто и не понял, но уже достоверно известно, что разум такого высокоразвитого организма, как человек, способен полностью вытеснить из вновь создаваемого тела зачаточный разум лешего. Грубо говоря – разум жертвы сохраняется в новом теле…

– Стоп, – я понял, что мне хотел сказать бродяга, но поверить в это отказывался, – ты хочешь сказать, что за мной шел Паскаль?!

– Откуда я знаю, как того бедолагу звали? – повел бровью Чичероне. – Но если ты о том старике в пещере, то да – это был именно он. И как думаешь, почему он шел за тобой?

– Это, сука, месть… – Я закрыл глаза и с силой стукнул затылком о рюкзак.

– Точняк! – кивнул старый лис, развернулся и двинул к Замполиту.

Я молча проводил его взглядом, а у самого внутри неприятной кислинкой расползлась легкая злоба от того, что Чичероне оказался прав. А ведь он пытался сказать мне, но я даже слушать не стал. И вот теперь имею проблему, нажил себе врага, который просто так от меня не отвяжется.

– Здорово, герой, – рядом появился Молчун, – угораздило же тебя лешего на хвост подцепить. Лучше бы ты сам ушел, а деревяшке на завтрак оставил Васькиного гвардейца. Все равно никто бы не узнал. Да и не жалко таких мудаков ни разу.

– Ой, хоть ты мне башку не высверливай. – Я отмахнулся от напарника.

– И не думал. – Молчун добродушно улыбнулся и кивнул на мои расшнурованные ботинки. – Сушишь? Правильно. Только не забудь «портянки» сменить, а то к концу дня ноги сгниют.

– Сам знаю, и не только «портянки» сменить надо, – я стянул влажные от пота носки и пошевелил побелевшими сморщенными пальцами, – но спасибо, что напомнил.

– Давай приводи себя в порядок и топай ко мне в хвост отряда. А то мне одному тыл крыть как-то стремновато было.

– А чего одному? Что с Петрушкой? – поинтересовался я.

– А что с ним? – Напарник криво улыбнулся. – Процесс идет, хреново ему. Я сказал, чтобы он в центре шел, а то только под ногами путается и мешает.

– Ясно, – кивнул я и полез в рюкзак за свежим бельем.