Зона Посещения. Испытание силой

– Я же говорил, – удовлетворенно заключил Моби. – Я, мать вашу, чемпион, а наркота ваша только мозг выносит, и прикола никакого.

– Ты должен тоже сыграть, – вмешался третий гвардеец, – иначе игра будет считаться не оконченной.

– У-у-у, вы явно моей смерти жаждете, детишки, – весело сказал Моби.

– Не обязательно, – ответил гвардеец, – просто ставки уже сделаны.

– Понимаю, игра дело святое, – кивнул Моби и взял в руку револьвер.

Несколько раз он крутанул барабан и в полной тишине – все, кроме него, затаили дыхание, а дохлый оппонент, осевший на кресле с дырой в башке, уже не издавал звуков априори, – поднес ствол к виску, после чего мягко выжал спуск. Щелчок! И Моби действительно вышел из игры победителем.

– Поздравляю! – воскликнул третий гвардеец. – Теперь ты действительно чемпион. Но боюсь, что тебе придется еще не раз это доказывать.

– Вам весело, ур-роды? – прорычал Моби. – Клоунаду устр-роили? Попадетесь мне, я с вами в ту же игру сыграю, только своим ножичком.

– Уймись, – предупредил гвардеец.

Но Лемуана уже понесло, и он, скорчив гримасу ненависти, плюнул в смеющуюся маску. Хотел плюнуть еще раз, но вдруг голову ему пронзила острая боль, вынудив вскрикнуть и схватиться за виски. Он ощутил, что из правого уха что-то потекло, только это была не кровь… Со следующим пронзительным уколом головной боли нечто склизкое и мягкое покинуло голову пленника через ушную раковину.

– Слизняк не прижился в нем, – констатировал случившееся один из гвардейцев. – Похоже, что в его крови какой-то отторгающий препарат, но мы же все отобрали…

– Вы что, выродки долбаные, – сказал Моби, раздавив слизня подошвой ботинка, – хотели поживиться в моих мозгах и сделать из Анри Лемуана послушную куклу? Вот вам, выкусите, я вас всех поимел!

После чего патрульный Ареала бросился на ближайшего гвардейца, но цепь наручников удержала его, а металлическое кресло затормозило бросок. В ответ на попытку атаковать их стражи павшего Бам-бея нейтрализовали пленного лейтенанта сильным разрядом электрошокера.

Шестой этап

«Для сталкера не основное, кем он является в данный момент; главное, чтобы всегда оставалась возможность все изменить. Но горькая истина в том, что эта возможность лишь существует, а воспользоваться ею не суждено…»

Бам-бейские гвардейцы разместили пленников в одной камере, только проводника намеренно отделив от прочих членов группы. Расчет строился на том, что они начнут болтать, но Бедлам сразу засек, что камера прослушивается.

Поэтому, когда Моби пришел в себя, он стал свидетелем непонятного для себя разговора. Очнувшись, он услышал, как полковник Бистман спорил с русским сталкером о политике! Этот спор был настолько нелеп здесь и сейчас, что поневоле изумлял.

Сообразив, что его вернули обратно в камеру, опытный, тертый жизнью афроамериканец решил немного полежать без движения. Лейтенант обнаружил, что, кроме него, Бистмана и русского, Бедлама, в камере никого больше нет.

– …Полковник, несуразица из ваших уст звучит особенно нелепо, – говорил Бедлам, – все же вы как-никак офицер высокого ранга и представляете в своем лице армию США. А я, допустим, как представитель, скажем, общественности могу себе позволить впасть в заблуждение…

– Знакомая картина, – буркнул Бистман.

– Ну, при чем здесь коммунизм, – упорно продолжал сталкер, явно собираясь выйти победителем из этой дискуссии. – Но раз уж вы затронули столь серьезную тему, а времени у нас, похоже, навалом, то, быть может, просветите нас, то есть представляемую в моем лице общественность, а что же оно такое, упомянутый вами коммунизм.

– Точного определения я не дам, – ответил полковник, – но общий смысл в том, чтобы все поделить и всего у всех поровну. Частный капитал, как и частная собственность, соответственно уходят в небытие, и на их место полностью становится государство. Церковь и вообще религия также подлежат уничтожению, а всех несогласных сошлют в трудовые лагеря…

– У вас такой серьезный вид, полковник, что все вами сказанное сразу за правду хочется принять, – произнес Бедлам. – Но в этот раз представителю официальных кругов не повезло. Общественность попалась слишком грамотная. И я в ее лице смею утверждать, что все, вами только что сказанное, есть полнейшая чушь.

– Неужели? – скептически отреагировал Бистман.

– Коммунизм, мой дорогой полковник, – продолжил сталкер, вальяжно развалившись на полу и заложив руки за голову, – это способ достижения освобождения простых людей, которые в обществе живут исключительно за счет своего собственного труда, освобождения от власти капитала и, соответственно, капиталистов. Так вот, этот путь к освобождению и есть коммунизм, и способов достижения этого освобождения, то есть путей, может быть сколько угодно.

– Это все слова, – отмахнулся Бистман.