Зона Посещения. Избиение младенцев

И правда, круче ощущений я не испытывал. Что там ночь с возлюбленной, разве можно сравнить? (Шучу, Натка, я же шучу, прекрати кусаться!!!) Аномалы, слившиеся в одно целое, – это близко к богу, не врали, гады.

– Питера мы вам не отдадим, – сказала Горгона. Нечеловеческий голос ее, усиленный акустической группой, разнесся по всему пансионату.

Я быстро привел нашу структуру к оптимальному виду, обеспечив максимальную производительность. Детей я воспринимал как модули, каждый со своей функцией. Горгона была вычислительной средой, я – процессором. Аналогия, конечно, условная, но хоть такая, иначе спятить можно с непривычки.

Память была общей. Кто-то выплескивал все, что было за душой, кто-то, наоборот, не хотел открываться полностью, но если уж информация попадала во внутреннюю сеть, то становилась доступна всем.

Эти процессы, которые так долго описывать, длились миллисекунды. С периферии поступил сигнал: подключился новый элемент. Смотрю, кто это… Ба! Эйнштейн!

Мистер Эли Эбенштейн – собственной персоной. Держится за ухо Натали. Бедная девочка, каково же ей всех нас терпеть…

Так вы аномал, босс?

А то! – послал он мне. Без вариантов, «дитя сталкера». Есть предположение, что он, Эйнштейн, не кто иной, как первый аномал города Хармонта, самый-самый первый. Не случайно «игровая площадка» при Институте на него не реагирует – точно так же, как не реагирует на Питера Пэна. Симбиоз с Зоной позволял ему бывать в самых опасных местах, и ничего, до сих пор коптит небо. Без этого симбиоза, кстати, хрен бы он обнаружил подходы к первой из «Душевых». Что касается его способностей как аномала, то они неявные. Выделяет аттрактанты и другие психоактивные вещества. Умеет вызывать к себе безоговорочное доверие, в том числе со стороны людей, которые впервые его видят. Может успокоить, может стимулировать мозговую активность. В драке сделает противника физически слабее, а если надо, наоборот, мобилизует силы у своего соратника, дерущегося бок о бок…

Детки впитывают инфу про Эйнштейна и виртуально хихикают. Секреты взрослых – всегда интересно, даже когда вот-вот вспыхнет битва.

Все это интересно и неожиданно, сказал я Эйнштейну, но после того, как вы сделали меня «отмычкой», трудно относиться к вам по-прежнему. Разве я что-то сделал, тонко улыбнулся он. Изобразил намерение – да. Но слова, бывает, диаметрально расходятся с делами. А дела таковы, что мы сумели собраться и сплотиться в мощную «капеллу», находясь под полным контролем врага в практически безвыходной ситуации. И лозунг наш теперь – «Не отдадим Питера Пэна!». Это заслуга Барсука, возмутился я. И тогда подал голос Барсук, рассказав, как дядя Эли его подробно инструктировал насчет создания собственной «капеллы», еще когда они шли вдоль реки.

Опять у меня разрыв шаблона. С Эйнштейном – нескончаемая головоломка, то он хороший, то плохой, то опять хороший…

Эти разговоры отняли еще несколько миллисекунд реального времени. Внутренние процессы оказались крайне быстротечны.

А битва началась случайно. Мы даже обменяться парой реплик с противником не успели. Соединение «детей сталкеров» в единый организм с высокоразвитой нервной системой произошло настолько быстро, что наши родители решили – это монстры атаковали, проклятые колдуны Зоны, лишили детей разума. Кто-то из сталкеров не выдержал и открыл огонь.

Пули полетели по странной траектории: обогнули трибуну по широкой окружности и вернулись к нам же, лишь немного потеряв в скорости и убойном действии. Когда существуешь в темпе миллисекунд, такие вещи удобно рассматривать. У противной стороны был сильный аномал-«электромагнетик» – сначала оттолкнул снаряды со стальной оболочкой, потом притянул их, вот тебе и стрелковый бумеранг. Стрелять в этих уродов надо было свинцом или серебром.

Однако у нас была Бабочка. Зону поражения мы накрыли щитом-полусферой, который она выдула. Коллективно усилили диаметр защитного колпака и его прочность. Пули воткнулись в жидкую броню, продавив ее на фут-два, и скатились на землю.

Горгона, подтолкнув сознание наших неразумных взрослых, занявших чуть не половину спортплощадки, заставила их всех сгрудиться вокруг нас – как можно плотнее. Так было проще защищать своих.

Кайф в том, что любое действие любого из аномалов, входящих в систему, усиливалось многократно. Я это обеспечивал и сам же участвовал в процессе. Я – усилитель. Иногда охватывало пьянящее чувство, что предела усилению не существует, хватило бы только энергии.

У нашей «капеллы» не было дирижера, зато был солист.

Взглядом сверху я нашел все «вечные батарейки» в округе – больше сотни экземпляров, – мысленно запараллелил их и замкнул в одной точке. Точкой замыкания сделал железные трибуны. Результат был не совсем ожидаемый, но тоже годный. На краю каркаса сформировалась шаровая молния размером со школьный глобус и покатилась по скамейкам – в сторону жлобской компании. Настоящий файербол! Кушайте магию, мать вашу раком!