Зона Посещения. Луч из тьмы

– Сферы из прозрачного нанопластика, он – квазиживой, способен потреблять углекислоту и выделять кислород. У девок нет, кстати, никакого силикона, – поймав взгляд Лауница, гордо оповестил Берковски. И его собеседнику сразу стало неудобно, будто он открыл врагу какую-то слабую сторону и тот получил дополнительную власть над ним. – Только стимуляция генов-регуляторов, которые заставляют структурные гены вырабатывать лошадиные доли гормонов, ответственных за торчащие формы.

– То есть отращивать вымя.

– В общем, вы правы. Стоит немало, но благодаря подобной терапии у любого приближающегося мужика все будет стоять пучком. А как еще бедным созданиям заработать на жизнь? Кстати, Дарвин облажался, нет никакой изменчивости видов. В каждом виде все заложено изначально. Только надо уметь это пробудить. То, что было сто миллионов лет назад, никуда не исчезло – оно лишь ждет своего часа.

– К черту Дарвина, да здравствует ортогенез Берга, – поддержал Лауниц.

Еще одна девушка бултыхалась в небольшом аквариуме, причем не поднимаясь на поверхность, но сияя улыбочкой.

– Это не жабры, – прокомментировал Берковски, – к сожалению, пробуждение «рыбьих» генов обычно заканчивались превращением испытуемого в дохлого тритона. Это – ионообменный пакет, заполняющий легкие. Но он не имплантирован, а выращен в самой девушке с помощью направленных мутаций в клетках ее слизистой. Так просто выйти на воздух она не может. А, скорее всего, никогда уже не выйдет. Ей и так хорошо, вместе с другими такими же русалками она плавает в бассейне у известного ихтиолога и одновременно держателя подводного борделя Пак Ги Муна.

Из угла аквариума к девушке подплыло что-то вроде осьминога, обклеило ее щупальцами и стало совершать фрикционные движения в области ее гениталий.

– Извиняюсь, это для любителей хентай, сплошные тентакли, – пояснил Берковски, одной рукой направляя в рот коктейль, состоящий из разноцветных шариков, другой поглаживая бюст прижавшейся к нему чернокожей красотки. – У осьминожки рекомбинантный ДНК, имеются генные кластеры, отвечающие за интерес к человеческим самкам.

– Чудеса от «Монсанто»?

– Что-то вроде этого. От сестры «Монсанто», называемой «Монлабс». Ладно, присядем… А ты, милая, возвращайся минут через двадцать. – Берковски, шлепком по заду отправив прочь красотку эбенового цвета, устроился вместе со Лауницем за столиком, у которого вроде и ножек не было; парил в электромагнитном поле, мерзавец сверхпроводящий. – Я, кстати, захватил с собой контракт.

Берковски провел рукой над столом, включив голопроектор, и к Лауницу один за другим стали подплывать листы контракта.

«Двести тысяч зелеными, мать моя! – выхватил взгляд Лауница. – То есть десять штук желтыми чипкойнами!» – у него застучала кровь в висках. От этого стука все пространство под черепной крышкой заволокло мутью и стало чертовски трудно формулировать даже самые простые мысли.

– Поскольку я не сталкер ни на полкомариных процента, вижу в этом ловушку.

– Напрасно, дружище. Извините, Лауниц, но мы наблюдаем за вами последние несколько недель, даже когда вы не подозреваете об этом. У нас масса скрытых и дисперсных средств наблюдения, тем более что и город находится под почти полным видеоконтролем уже лет двадцать.

– Конечно-конечно, это ж Новый свет. Выше крыши разговоров о свободе и плотный присмотр за тем, чтобы эта свобода не завернула куда-нибудь.

– Ага, можете это назвать свободой для тупых, – согласился Берковски. – Но наши деньги вы можете потратить в любой части света. Итак, ваши рефлексы изменились, вы стали другим человеком.

Через мгновение Лауниц осознал, что сжимает за запястье руку Берковски, сжимающую нож для колки льда. И рука эта застыла неподалеку от его носа.

– Убедились на собственном примере? А какова реакция! Я обалдел, – собеседник наигранно хохотнул. – Если бы не она, я б сейчас изуродовал вам лицо, нос точно бы отчикал. Без дураков, честное слово, я себя не сдерживал.

– Если еще раз такое повторится, я себя тоже не сдержу.

– О, получил строгача от пруссака, – на этот улыбка Берковски оказалась совсем холодной.

– Что вам конкретно от меня надо? В контракте стоит абстрактное «изучение Зоны» – формулировка, подходящая скорее для отмывания денег…

– Хорошо, будем откровенны. Нам нужна «закрывающая технология», способная управлять… – Берковски прищурился: – Так скажем, временем. Или, точнее, его распределением.

– Временем? Именно во время ее поисков и пропал сверхопытный Загряжский?

– Да. А что вас смущает? Деньги за так никто не платит. Вон бангладешцы вкалывают у нас на полях по шестнадцать часов в сутки только за то, чтоб не утонуть в своей затопленной муссонами и дерьмом республике… Да, Загряжский пропал. Но на всякого мудреца довольно простоты. Серж был не слишком эмоционально уравновешен и мог совершить какую-нибудь детскую ошибку. Дать, например, белочке орешек или морковку зайчику.

Лауницу показалось, что глаза Берковски прикрылись от удовольствия, может и в самом деле показалось, но губы тот действительно облизал.

– Речь идет об артефакте или аномалии?