Зона Посещения. Расплата за мир

Когда выбрались обратно и вернулись к воротам, ему было досадно увидеть тяжело раненного капрала Никольчука-Смирновского, которому оторвало ноги, но старший капитан-лейтенант воевал давно и в течение боевых будней слишком привык к подобным зрелищам. Он столько раз терял товарищей и просто знакомых, что жалости уже не чувствовал. Лишь досаду, что из рядов выбывает полноценная штатная единица.

* * *

Мужчина стоял у края пропасти. Провал, дыра в земле, смотрелась именно так, чёрной пропастью. Тьма сгущалась по мере углубления, и если вверху ещё просматривалась тёмная, гладкая, почти зеркально отполированная поверхность замкнутой в круг стены, то уже метров через сто ничего, кроме тьмы, было не разглядеть.

Провал выглядел как чёрная труба, уводящая в недра Земли. Просверливала планету насквозь до противоположной стороны или где-то как-то сообщалась с «потусторонними» измерениями, стоявший у края человек не знал и знать не мог. До него множество людей стремились именно сюда, к вожделенной линии этого края, к кромке перепада на шестой уровень, и никто, даже если побывал тут, не вернулся, чтобы рассказать большому миру, каково же оно на самом деле – добраться и узреть Колодец.

Таким образом, провал считался бездонным. В том или ином смысле это в любом случае соответствовало действительности, если понятие «действительный» имело для ненормальной природы какой-то смысл.

Неподвижно замерший мужчина, смотрящий в бездну, выглядел донельзя измотанным тропой, которая его в эту точку завела. Его снаряжение, одеяние, экипировка, оружие выдавали в нём тёртого, умудрённого бродягу. Именно в дороге себя ощущающего «как дома». Человек иного склада сюда не добрался бы точно.

Женщина неслышными шажками приблизилась к нему. Подобраться с тыла у неё получилось виртуозно, даже матёрый путник не заметил, что она уже стоит вплотную, в двух-трёх шагах, с живым интересом рассматривая застывшую у края человеческую фигуру.

Женские формы у её силуэта угадать было сложно, потому что их скрывала примерно такая же, как у мужчины, одежда: мешковатая, свободная, тусклых расцветок, стопроцентно не предназначенная для вечерних выходов в свет или посещений ресторана с галантным поклонником. Зато она прекрасно подходила для выживания в «первозданных» условиях дикой природы, например, ну или в постапокалиптических реалиях, где от «света» в социальном значении остались в лучшем случае воспоминания как о мифическом времяпровождении бездельников, мнящих себя элитой социума.

Голова незаметно подкравшейся скрывалась под грязно-серым капюшоном, но лицо из-под него выглядывало, несомненно, женское. Без всякой косметики, естественно прекрасное той красотой, что разительно отличается от фальшивых нарисованных черт, придуманных для скрывания деталей, «записанных» в недостатки внешности.

Выражение лица – серьёзное, сосредоточенное, будто она тщательно обдумывала увиденное и что-то решала, – лишь добавляло строгой натуральной красоте притягательности. В глазах понимающего, знающего толк в прекрасном наблюдателя, естественно…

Полюбовавшись пришедшим к Колодцу мужчиной, она наконец прервала тишину и задала вопрос, проговорив вслух:

– А ради чего же, ты сам мо-ожешь ответить, ми-илый?..

Специально растягивая слова, чтобы голос прозвучал маняще, чуть ли не томно.

Мужчина не вздрогнул. Его зрачки резко расширились от неожиданности, но движениями тела, жестами или мимикой он не выдал своего изумления. Повернулся спокойно, словно был в курсе, что произойдёт нечто подобное, и отрывисто исторг:

– Я пришёл. Я здесь. Я есть.

Она подошла к кромке и встала с ним рядом на стартовой черте, где начинался путь в бездонную черноту, ещё один шаг, и провалишься… Или вдоль линии шаг друг к дружке. Но пока что ни он, ни она оставшийся крайний шаг не сделали. Они стояли лицом к лицу, глаза в глаза, дыхание в дыхание…

– Если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть на тебя, – сказала она, такими же расширенными глазами жадно рассматривая черты лица пришедшего; как будто желала узнать, заметить в них нечто знакомое, и уточнила: – Как-то так, да?

– Вроде того. Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем… – тихо, надтреснутым, отвыкшим от разговора вслух голосом произнёс мужчина. И добавил: – Читал, в курсе.

– Я тоже читала. Этим автором интересовалась и… – Она запнулась, но пауза длилась не больше секунды: – … Многими другими, когда разбиралась, что же люди себе думают, и о себе тоже.

Повисла долгая пауза. Они постояли молча. Мужчина смотрел на собеседницу с не меньшей жадностью, запечатлевая черты женского лица.

– Не удивлён твоей начитанностью, – наконец прервал молчание пришедший издалека. – Хотя даже не пытаюсь представить, сколько понадобилось… э-э-э… творения авторов осмысливать.

– Ты удивляешься чему-то всё же… – раздумчиво молвила женщина.

– Да, – кивнул мужчина. – Честно говоря, думал, ты при первой встрече будешь выглядеть… э-э-э… как-то иначе.