Зона Посещения. Шифр отчуждения

Зато по сохранившимся кое-где информационным табличкам на станках я сумел определить дату: вторая половина двадцатого века. Ещё до девяностых, примерно шестидесятые-семидесятые годы.

Во как, СССР, значит. Ещё раньше, чем век тому назад.

Да уж, фактов постепенно становится больше, но происходящее сейчас и произошедшее когда-то понятным становится всё меньше и меньше… Остальные локации менее интересны, разве что разрушенный клуб, в котором я чаял отыскать питьё, но чуда не случилось – ничего не нашлось. Случались ещё бывшие гастрономические заведения, но там я заставал ещё больший упадок, даже шанса не выпало наткнуться на что-нибудь дельное.

* * *

Первым делом я сверился со временем. Полтретьего.

Хорошо посидели. Что ж, покамест двинусь в направлении своего района. Попозже, может быть, ещё заверну куда-нибудь.

Мой маршрут до дома пролегал через исторический квартал. Естественно, я не стал возвращаться в «Дыхание Океана», снова подниматься к магистральной эстакаде и оттуда ехать тем же способом, на такси. В мои планы входило пройтись своим ходом понизу. Так как спешить было некуда, шёл я расслабленно, без суеты, примечая всякие детали.

Вот по правую руку от меня здание почты. Оно не очень высокое, всего несколько этажей. Этот строгий куб воздвигнут ещё в десятых. Солидный возраст, но дом не выглядел ветхим, скорее всего из-за неоднократных ремонтов. Никаких тебе там трещин на стенах или облупившейся краски, всё во вполне поддержанном состоянии. Так снаружи казалось по крайней мере, а внутри я ни разу не бывал. Насколько я знал, в здании всё ещё располагалась именно почтовая служба, туда можно прийти, вложить письмо, написанное на пластибумаге, в конверт и реально отправить, а через какой-то промежуток времени оно доходило получателю. Находятся и такие любители старины!.. Ещё там музей почтовых сообщений, кажется.

Просторные, вытянутые вверх окна, серые стены, основательные углы – от здания ощутимо веяло вековым прошлым, надо признать, оно было сконструировано продуманно, даже по-своему красиво. Хотя выглядело излишне занудным и выпячивающимся из большей части прочих строений этого района Гордого.

На крыше торчал флюгер, указывая направление ветра. Сейчас он был устремлён по направлению от главного входа на противоположную сторону улицы. Там стоял дом, в котором когда-то, в две тысячи тридцатых, проживал пару лет великий поэт М. Костюк. Соответственно по этому случаю потомки замутили небольшой музейчик, а с реверса сей протяжённой трёхэтажной коробки обретался ресторанчик. Из него доносились звуки приятной музыки и пения.

Песня была на английском. В отличие от китайского – который толком освоить не сумел, как ни старался, – я этим международным языком владею не в совершенстве, но достаточно неплохо. Однако проходил достаточно далеко от заведения, так что общего смысла не уловил, выхватил только отдельные слова вроде «love» или «never». Мелодия композиции отдавала романтикой, авантюризмом, некой музыкальной тоской, и это пробудило во мне соответствующие эмоции. Внешне-то они не проявлялись, но в душе будто поверхность моря пенилась и колыхалась при каждом звуке, и глаза стали влажными.

Здание было покрыто краской мандаринового оттенка, имело много окон, больше двух входов; на стенах чернели допотопные пожарные лестницы, смешные донельзя, пережиток позапрошлой эпохи. Крыша покатая, ребристая, с крутыми уклонами и скользкая, наверно. Над ней нарезала круги одинокая ворона. На секунду мне показалось, что я увидел кошку, шмыгнувшую с оборотной для меня стороны крыши в чердачное окно, но где-то там как раз сфокусировался зенит, и толком ничего разобрать не удалось.

Я шёл дальше, и типичный современный городской тротуар сменился совсем другим, символом времён славных, не этих. Перетёк в вымощенную булыжником поверхность, принимающую эстафету, перехватывающую инициативу. Я ступал по старинным камням, смотрящимся под солнечным светом, как печёная картошка.

И вот уже каналы, наполненные тёмной, покрытой рябью водой, а через них переброшены дугообразные мостики. Здесь вообще старались всё сделать похожим на Венецию, но так получилось, что проживала в окрестных домах преимущественно «азиатская» часть населения города. Поэтому шёл я такой весь из себя именинник, а вдоль покрытых зеленью клумбочек и газонов прогуливались симпатичные барышни в шляпках и с веерами с далеко не европейскими разрезами глаз…

Где-то в глубине этого микрорайона, если не ошибаюсь, а я свой город знаю хорошо, посажен сад сакур – истинный экзот в здешних весях. Правда, сегодня я его не увидел. Перескочил вереницу мостиков, приветливо помахивая гребцам на стильных деревянных лодочках, проплывающих по воде. Далее миновал кафе, часть которого располагалась под открытым воздухом – кругляши столиков с венками стульев под образующими тень зонтами, – а часть в помещении, под крышей. За ним тянулась аллея, тоже немолодая, вдоль неё вереницей всякие исторические дома, кое-какие постройки даже более давние, чем почта.