Зона сна

– Ну и все твои копии стираются…

– А они на винчестере целы! Только то, что было в оперативке, действительно исчезнет. Допустим, что через миллисекунду срабатывает резервный источник питания. Комп быстренько включает Word, но… Перед ним на винчестере пятнадцать тысяч резервных копий документа. Что ему делать?

– Выдать последнюю по времени сохранения. Императора успели укокошить, но Степан сохраняется в истории.

– Ага. Так. Вселенная сама выбирает вариант изменённой реальности, – сказал Николай, забирая у отца стакан с горячим чаем. – Только заметить это могут лишь те, кто оказывается в прошлом… Например, я знаю и о том, что было в прежнем варианте, и о внесённых мною изменениях, и о том, что получилось нечто иное. Я спас императора и закономерно попал в иной мир. Но не в тот, где император остался жив.

– А может, в том мире тебя совсем нет и твоей душе некуда возвращаться. Или, наоборот, там есть другой точно такой же, который тоже шустрит в прошлом.

– Кто же мы, Садовы, тогда получаемся? – спросил Ник после долгой паузы. – Юзера или…

– Компьютерные вирусы, черви, – закончил за него отец. – А если вирусы размножаются, то могут вообще толкнуть процесс к хаосу.

Раздался осторожный стук в дверь.

– Наконец-то принесли газеты! – сказал отец, направляясь к двери. – А то мы тут с этими проблемами мироздания совсем оторвались от текущей жизни.

На пороге показался раскосый, неопрятного вида юнец.

– Дэвочки нужны? – спросил он.

Москва, 24 июля 1934 года

Утром Стас ехал с отчимом на Белорусский вокзал в шикарном «роллс-ройс-фантоме» выпуска 1931 года, а за ними следовали ещё три таких же авто: один с охраной, один для высокого гостя и один для его свиты, – а впереди и вокруг реяли десять мотоциклистов. В своём городе, в Питере, отчим пользовался служебным «Паккардом-333» 1929 года: со сдвоенным карбюратором и вакуумным усилителем тормозов, – Стасу приходилось на нём ездить, когда он навещал Анджея Януарьевича в Петрограде. Такую же машину тот предпочитал и при наездах в Москву, но сегодня день был особый: приезжал британский министр юстиции, мистер Кокс. По дороге в Москву он посетил уже несколько европейских столиц – Париж, Брюссель, Кёльн, Франкфурт, Дрезден и Прагу.

– Мы будем обсуждать наш новый Закон об иммиграции и трудовой занятости, – объяснял отчим по дороге. – У англичан большой опыт в этом деле. Мировая империя, чего ты хочешь!

– А суть в чём?

– Да в том, что русские не умеют работать в новых условиях!

– Русские – не умеют – работать? – удивлённо, с расстановкой переспросил Стас.

– Я сказал, «в новых условиях». Ты пойми: наступила промышленная эпоха. Она добралась и до нас! Без неё России не выжить! Но работа на заводе или в лаборатории – это совсем не то, что работа в поле. Русский по натуре крестьянин. Его мышление, привычки, поведение – на заводе не нужны. Я не скажу, что русский плох – в поле ему, может, нет равных, – но он мыслит категориями природы в целом. А нужен человек новый: дисциплинированный, ответственный, мыслящий на уровне болта, если хочешь. Умеющий встать в ряд с массами людей, каждый из которых чётко делает свою маленькую работу в общих целях.

– Ну, заводы у нас и так строят, уже давно. И с учёбой вроде в порядке: Верховный призвал «воспитывать рабочие кадры», «учиться новому». При чём тут англичане?

– Эх, Стасик! Жаль, плохо ты знаешь историю. Англия – первая промышленная страна мира. Чтобы воспитать такие кадры, там ушло триста лет. А у нас нет времени! Не та эпоха! Отстали!

– И что же делать?

– Вот, подготовили новый закон. Во-первых, замещающая иммиграция! Будем ввозить рабочих из Европы и делать из них русских. Во-вторых – то, о чём ты сказал и к чему призвал Антон Иванович: воспитывать кадры – делать из русских европейцев.

– А зачем это англичанам?

– Они заботятся о нашем благосостоянии.

– И чьё же это будет благосостояние, Анджей Януарьевич, если из русских сделают нерусских?

– Мы все станем европейцами, – улыбаясь, ответил отчим.

– Все? – с некоторым сомнением спросил Стас; ему вспомнились Матрёна, николинский староста и знакомые мужики из Плоскова.

– Те, кто сможет перестроиться. Остальные вымрут. Естественный процесс! Но потом, Стасик, потом – к нам хлынут иностранные инвестиции, в России начнут строить заводы, фабрики, комбинаты, электростанции… В Россию придёт современная культура, богатство! Кадры, мой дорогой, решают всё; раз нет своих, надо их ввезти.

За окнами машины мелькали нарядные улицы Москвы: город был украшен на славу. Толпы радостных людей с флажками, шариками, цветами, зелёными ветками сумбурно передвигались по тротуарам в поисках назначенного им места. Музыка, смех, громкие команды руководителей…

– А не страшно вам? – спросил Стас.

– Страшно? Чего? – не понял Анджей Януарьевич.

– Ну, это… Европейцы… Нет же такой нации на свете – европейцы. Англичане есть, поляки, румыны, баварцы, пруссы… Французы… А мы, значит, пустим на свою землю незнамо кого, а сами вымрем, всем на радость.

– Но, Стасик, так получится единое человечество!

Стас покрутил головой: