Зона Справедливости

Подавленный, он прошел во двор. Пожитки и мебель выносили теперь только из четвертого подъезда. Прочих кочевников уже смыло, оставив у крылечек щепки, тряпки, обрывки веревок — как после кораблекрушения. Трижды переехать — все равно что единожды гореть… Странно… А что же остальные? То ли прокламаций не читали, то ли никого в жизни пальцем не тронули…

Однако стоило об этом Алексею подумать, как двери шестого парадного распахнулись и на крылечко выперся сначала чей-то откляченный зад, а затем показался шероховатый темный торец выносимого комода. Та-ак… Надо понимать, пошел второй заезд… то есть выезд…

Скамейки перед четвертым и шестым подъездами пустовали. Ну, перед четвертым — еще понятно, а вот перед шестым… Очевидно старухи каким-то образом чуяли заранее, откуда следует заблаговременно убраться. Сейчас они облюбовали себе насест возле второго парадного, из чего следовало, что уж там-то в ближайшее время отгрузки не предвидится. Сухие, морщинистые губы старух, как показалось издали Колодникову, были удовлетворенно поджаты. Наблюдали и злорадствовали втихомолку.

Алексей поколебался, не зная: подойти поговорить с теми, кто драпает, или же не стоит?.. Пожалуй, что не стоит. Вон какие все злые, чуть что — сдавленный мат-перемат… Сквозь шум погрузочных работ время от времени пробивался одиночный выстрел доминошной костяшки. За деревянным столом, утвержденном на четырех врытых в землю столбах, по-прежнему забивали козла. Игра шла, впрочем, довольно вяло, без особого азарта. Участники ее то и дело оглядывались с превосходством на отъезжающих, обменивались понимающими ухмылками и негромко толковали промеж собой. Колодников ожидал углядеть среди них Борьку (кстати, заядлого доминошника), но того что-то нигде видно не было. Верно, по вызову побежал… Богу — Богово, а слесарю — слесарево…

Алексей подошел, поздоровался. Кто ответил, кто не обратил внимания. В числе последних был уже примелькавшийся Колодникову пенсионер с орденскими планками на пыльно-черном пиджаке, в который старикан влез еще в начале апреля и в котором явно намерен был разгуливать все лето до поздней осени. На пальто ведь да на рубашку планки не прицепишь…

— Нет, ну ты смотри, ты смотри, что выносят!.. — покачивая старенькой серой шляпой, сокрушался он. — Ну мыслимо такое честным путем нажить, а?..

— Ты играй давай.. — напомнили ему лениво и насмешливо, хотя при желании в голосе говорящего можно было различить и беспокойство, и досаду.

Пенсионер не услышал.

— Эх-х… — скривился он, как от зубной боли. — А эти-то, эти, из шестого!.. Вот бы уронили, а?.. — Тут ветерана, видать, осенило. — Значит, не только воровали, раз бегут!..

— Да й-й-оксель-моксель!.. — выговорил кто-то в серцах, с треском ударив о край стола всеми имеющимися на руках костяшками. — Дед, ну смотреть же надо, что куда ставишь!..

Игроки уставились на стол, плюнули, сматерились негромко и, сломав незавершенную композицию, замешали камни для новой партии. Или как там она у них называется?.. (Сам Колодников в терминологии был слаб, ибо «козла» никогда в жизни не забивал и вообще относился свысока ко всем играм, включая даже компьютерные.)

— Вообще-то, дед… — с ехидцей заметил тот, что первым бросил костяшки. — Как бы тебе самому бежать не пришлось…

Тот даже не рассердился — настолько был озадачен.

— Мне?.. Это с какой радости?..

— Ну, как… Вон планки-то у тебя — во весь карман! Ты ж немцев в войну, я так думаю, по головке не гладил…

Ветеран вспыхнул и выставил костяшку с таким стуком, что, наверное, во всех арках отдалось.

— Сравнил! Хрен с пальцем!.. Да я… Я Родину защищал!..

— Думаешь, учтут там?.. — И говорящий многозначительно вскинул глаза. — Защищал ты, не защищал…

Ветеран посинел, выпучил глаза, и Алексею показалось, что он сейчас размахнется и запустит обе пригоршни костяшек в морду насмешнику.

— Ну вы играть будете или что?.. — с досадой спросил хмурый, доселе молчавший доминошник.

Ветеран пучился на обидчика, и дряблые морщинистые руки его тряслись.

— Ты соображай, что говоришь!.. — просипел он.

— Не… Ну, дед… — посмеиваясь и вообще стараясь хоть как-то смягчить оказавшуюся столь серьезной обиду, молвил тот. — Это же не я придумал… На стенке вон прилеплено…

— Да плевал я на твою стенку! — окончательно взъярился ветеран. — Я вообще неверующий!.. Ни в сон, ни в чох, вот так-то! Пугать он меня вздумал!.. Ради тебя, мерзавца, кровь проливал… Тьфу!

Пенсионер вскочил, швырнул костяшки на стол (слава Богу, не в морду) и неровным подпрыгивающим шагом устремился ко второму подъезду. Шел — и неистово доругивался на ходу.

— Да пошли вы на хрен! — обиделся хмурый. — Вообще с вами больше не сяду. Ладно бы еще по игре сцепились…

— А я — что?.. — оправдывался шутник. — Что я ему такого сказал-то?..

— Храбрый, видать, старикан, — откашлявшись, рискнул заметить Колодников, провожая ветерана взглядом. — В полковой разведке служил?..