Зона Справедливости

Наконец Димка быстро, чуть ли не украдкой взглянул на мать. Александра отдала ему Библию и встала, заметно при этом побледнев. Колодников по-прежнему стоял на пороге и, виновато глядя исподлобья, ждал своей участи.

— Лёша… — беспомощно сказала она, подойдя. Коротко вздохнула, собралась с силами. — Прости меня, пожалуйста… Я, конечно, была неправа… Я просто не думала, что всё так серьёзно…

Колодников попятился, заморгал, открыл было рот, но, так ничего и не сказав в ответ, замычал и в припадке раскаяния с маху уткнулся лбом в косяк, чудом не потеряв очки…

Глава 17

Что старая жизнь кончилась, а новая началась, Колодников понял уже на следующее утро, когда они вдвоём с Димкой вышли из дому — каждый по своим делам. Гулкий двор, наискось простреленный апрельским солнцем, ошеломил Алексея стуком и треском переставляемой мебели, натужными голосами грузчиков, всхрапами подъезжающих грузовиков. Такое впечатление, что в городе была объявлена эвакуация. Возле каждого подъезда громоздились узлы, брёвна ковров, шершаво темнели стенки и комоды, сверкало гранёное стекло горок, слепили молочной белизной высокие дорогие холодильники. Неподалёку кто-то кого-то неистово бранил и, сплошь и рядом срываясь на мат, требовал сдать назад свой фургон, потому что должна же быть в конце концов какая-то очередь!..

Алексей ошалело озирался. Стоящий рядом с ним Димка был, не в пример отцу, вполне спокоен и вид имел самый что ни на есть удовлетворённый. С высоты крылечка он неспешно, как-то даже по-хозяйски оглядывал творившееся во дворе.

— Драпают, что ли, уже?.. — упавшим голосом осведомился Колодников.

— Угу… — отозвался сын.

Потом вдруг недоумённо сдвинул брови и, пропустив сквозь зубы: «Я — сейчас…», — сбежал с крыльца. Озадаченный Алексей уставился вслед. Уверенным неспешным шагом Димка приблизился к табору возле четвёртого подъезда и заговорил с хозяином — тем самым кавказцем, у которого однажды гостя в арке побили. («В больнице лежал, да?..»)

Упитанный смуглый кавказец, казавшийся рядом с огромным Димкой толстячком-лилипутом, замахал руками, раскричался. Димка слушал его и мрачно кивал. Уяснив суть дела, вернулся.

— На другой город меняется… — ворчливо пояснил он. — Вовремя он…

— На историческую родину? — наобум предположил Алексей.

Димка злорадно ухмыльнулся.

— Ага… Сдалась она ему, эта родина!.. Под Москву куда-то…

Оба направились к ближайшей арке.

— А тебе до него какое дело?..

— Пап!.. — с достоинством пробасил Димка. — Я ведь от киосков отошёл…

— Очень интересно… — пробормотал Алексей. — И-и… куда же ты, прости, отошёл?.. Я хочу сказать: чем ты теперь занимаешься-то?..

— Квартирами, — просто ответил тот.

Колодников остановился. Димка — тоже.

— Скупаете квартиры?!

— А чего? — не понял Дмитрий отцовского ужаса. — Бегут же… Они ж все — эти… — Тут Димка запнулся и наморщил лоб. — Забыл… — с досадой признался он. — Ну, не зёрна, а эти… Сказано: соберите сначала, свяжите в связки… Ну, чтобы сжечь потом… Сорняки, короче…

— Плевелы? — со страхом спросил Алексей.

— Ага, плевелы!.. — обрадовался Димка.

Они ступили под гулкие каменные своды арки. Колодников пришибленно молчал. Внезапно внимание его привлекла яркая листовка на серой стене у самого выхода. Такие обычно лепят во множестве куда попало перед выборами в разные там органы власти.

— «Братья и сёстры… — прочёл он, содрогнувшись, обращение — крупно набранное по центру, как заголовок. По спине пробежал холодок, повеяло речью Сталина и вообще началом Великой Отечественной. — Уже секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают…» — Алексей осёкся и поглядел на Димку.

Димка, склонив лоб, угрюмо читал про себя. На скулах его шевелились желваки.

— Эх!.. — поразился он вдруг. — Гляди-ка: и Полтину со Скуржавым вставили…

— Где? — Колодников судорожно протирал линзы.

В глазах запрыгали строчки. «…шестого августа прошлого года Аркадий Злотников сунул под поезд своего подельника Пороха… а утром тридцать первого марта его самого нашли с отрезанной поездом головой… вдали от вокзала… Сказано: все, взявшие меч…»

Стилистически страшная эта листовка представляла из себя некий гибрид проповеди и уголовной хроники. Один раз в ней даже мелькнуло слово «разборка». Чувствовалось, что кто-то из составителей её, в отличие от того же оперуполномоченного Геннадия Степановича, владеет информацией целиком.

— Ваша агитка?.. — охрипнув, спросил Алексей.

Димка был по-прежнему мрачен.

— Нет, — нехотя бросил он наконец. — Конкуренты…

* * *

До кирпичного особнячка Колодников в этот день добирался с неслыханным комфортом. Сразу же за аркой Димку поджидал транспорт — длинная с привскинутым широким задом иномарка, и Алексея подбросили до работы со свистом. Город выглядел, как ни странно, приветливым и спокойным — разве что милиции поприбавилось на улицах. Паника, надо полагать, затронула пока только дом номер двадцать один по проспекту Крупской, да и то далеко не всех его обитателей…