Зона сумерек

— Здравствуй, Неуязвимой, — произнесла она.

Его щека дернулась, словно от боли.

— Привет, Сольвейг. Я ждал тебя немного раньше. Ты все время отстаешь на полшага… Не слишком ты церемонишься с моими чувствами.

— Так ведь я не Барбара Картленд, чтобы на протяжении трех глав разъяснять как герцог относился к женщинам и как женщины относились к герцогу.

Он не улыбнулся. Это было скверным признаком. Неуязвимый улыбался всегда и везде, даже под прицелами автоматов Черных Фронтиров его губы кривила жесткая, издевательская улыбка, которую Яна как-то незаметно переняла у него. Эта неистребимая улыбка каждый раз дарила ей уверенность: спасемся! и ведь, действительно, спасались… Сейчас никто не стрелял в Неуязвимого.

Возможно потому что он был уже мертв, а в покойников, как известно, не стреляют.

— Я сказал Киму, что никого не хочу видеть, но был уверен, что ты его не послушаешь.

Неуязвимый постучал по поленнице, выгоняя змей, и взглядом пригласил ее устраиваться рядом.

— Выглядишь на миллион баксов, — отметил он.

— Столько и стою.

— Волосы рыжие чтобы Их позлить? Помню, мол, про Рея. Придет время — счет предъявлю.

Она не ответила, но Неуязвимый и не ждал ответа. Он хорошо знал Сольвейг, ее жутковатую и печальную историю и непримиримый характер. Догадка его попала не пальцем в небо, не в бровь и даже не в глаз, а прямо "в яблочко". И то, что она промолчала, служило тому лучшим подтверждением.

— Не слишком задорно? — осторожно спросил он, — Ты и так действуешь на Них как красная тряпка на быка.

— Ну, значит цвет волос ничего не изменит. А мне так легче. Как в бой идти под знаменем. Не так страшно, если вдруг…

— Впервые слышу, что тебе бывает страшно, — удивился Неуязвимый, — мне всегда казалось, что ты на этот счет железная.

— Просто скрытная. Как не бояться. Я же живая.

От этих простых и ничего не значащих слов Неуязвимый скривился, как от боли. И, заметив это, Яна отбросила дипломатию.

— Почему?!

— Почему я сошел с ТРАССЫ? — уточнил Неуязвимый с непонятным равнодушием, — А почему бы нет? Наверное, я слишком стар, чтобы носится на мотоцикле под пулями Черных Фронтиров. Стар душой. Слышала когда-нибудь такой диагноз? Врачи его не признают, главным образом потому, что это не лечится. Я удивил тебя, Сольвейг? — он мазнул по ней пытливым взглядом, но она не заметила. Яна была растеряна.

— Не думала, что когда-нибудь услышу от тебя такое. От кого угодно — только не от тебя. Я была уверена, что если кому-то и суждено узнать, где кончается асфальт, то это будешь ты.

— Я устал.

— Усталость лечится отдыхом.

— Эта усталость не лечится. А асфальт… он не кончается нигде. Только глупец мог не понять этого раньше. Бесконечная призрачная ТРАССА и вдоль нее миражи городов, которые как дым рассеиваются за спиной. В чем смысл стремления вперед — в том, чтобы куда-то попасть, не так ли? Но мы никуда не идем. Вернее, идем в никуда. А ТРАССА наматывается на наши колеса и нам уже не вернутся назад. И однажды, когда мотор ужа начинает понемногу перегреваться, ты спрашиваешь себя: а стоит ли?

Примятую траву ворохнул ветер. Короткие, мягкие волосы Неуязвимого метнулись, было, за ним… Он не поправил их. Солнце спряталось в серых войлочных тучах. Похоже, собирался дождь.

— Если бы я не знала тебя, я бы подумала, что Они платят тебе за агитацию и пропаганду, — фыркнула Яна.

— Они, — подхватил Неуязвимый с непонятной интонацией. Чем то средним между яростью и… сочувствием, — Враги! А, в сущности, что Они нам сделали уж очень плохого, чем Они обидели нас до того, как мы вступили в эту войну. А после… Они всего лишь защищали свой дом, которому мы несли гибель, разве не так? Признайся в этом хотя бы себе, Сольвейг, и тогда, возможно, тебе уже не покажется кощунственной мысль, что твой враг заслуживает победы не меньше, чем ты. И тоже не хочет умирать. Любой. Даже Черный Фронтир. Слышать подобную "проповедь любви" из уст Неуязвимого, который в свое время… Яна не выдержала и зла рассмеялась:

— Нашел, кого жалеть. Им платят с головы. Идет война, Род.

— А кто ее начал?

Солнечный луч прорезал «войлок» и хлестнул по глазам. Она зажмурилась, мотнула головой.

— Они не имели права перегораживать ТРАССУ!

— Даже если она прошла по их домам? — быстро спросил Неуязвимый.

Она нашлась не сразу. Глядя, как над острыми, черепичными крышами медленно расходится ватная муть и ширится кусочек ярко-голубого неба, Яна пыталась зацепить упорно ускользающую мысль. Что-то не то творилось с шефом… непонятное, в то же время как будто смутно знакомое…