«Зона свободы» (дневники мотоциклистки)

— Не расстраивайся, — увещевал Алексей. — Обычно пацаны как учатся? В тринадцать лет садятся на мопед, в пятнадцать — на «Восход» или «Минск», в шестнадцать получают права и покупают, наконец, «Яву» или «Иж». А уж потом садятся за руль "Урала".

Ты же хочешь сразу оседлать тяжелый оппозит.* Получится. Обязательно получится, но не сразу.

За лето парни сбились в дружную компанию. Тогда казалось, что их водой не разольешь. Они гоняли на Байкал в Листвянку, купались на Еловском водохранилище, принимали у себя гостей из Иркутска, сами ездили в областной центр. Вскоре Алексей и Денис стали ездить в Иркутск, как они говорили, «на Шпиль» по два раза в неделю. «Шпилем» называлась набережная с памятной стелой в центре города, здесь по вечерам собиралась молодежь. Пиво текло рекой. Денис ездил туда с одной конкретной целью — кадрить девчонок, наверное, с этой же целью ездил туда и Алексей, правда, возвращался он всегда раньше Дениса. По-моему, он пользовался успехом у иркутских молоденьких девиц, с которыми мне не хотелось, да и не нужно было тягаться. Они тешили его самолюбие и бегали вокруг него с фотоаппаратами, стараясь запечатлеть красивого мальчика в светлых, почти белых джинсах на хромированном, черном чоппере. Они писали ему любовные стихи, над которыми он потешался, потому что никогда раньше не читал стихов, а одна из них, чтобы произвести на него впечатление, зубами открывала для его друзей бутылки с пивом.

Думаю, что в этих молоденьких и свеженьких девочках его совершенно не устраивали молодость, торопливость чувств и ураган эмоций. Не то, чтобы он не ведал, что такое страсть, но с пренебрежением относился к женщине, способной прыгнуть в порыве этой самой страсти в постель к первому встречному, пусть даже он и будет байкером. Он укоризненно качал головой, глядя на похождения Дениса, которого моральная сторона дела не заботила. «Раз дают, надо брать!» — так думал Денис и никак не мог понять, почему Алексей не «катает девочек», но стремится домой, в родной Северный. Не знала этого и я. Я изо всех сил старалась воспринимать его только как мотоциклетного «гуру», но не более того. Иногда я ловила на себе его странный взгляд, но и только. Впрочем, чего я ждала? Между нами было не просто четыре года разницы в возрасте, между нами была пропасть: он был деревенским мальчишкой, выросшем в глуши Читинской области, за всю жизнь он прочитал только одну книгу — «про полярных летчиков». Он до четырнадцати лет он понятия не имел, что невысокого роста, — в школе был вровень со всеми, и только переехав в Ангарск, он вдруг обнаружил, что сверстники его в большинстве своем — за метр восемьдесят. Его родители были простыми, спокойными людьми, которые всю жизнь проработали на земле, а брат служил в армии тут же, в Ангарске, в местной воинской части. Сам он в армии не служил из-за астигматизма, — у него было плохое зрение, и очки ему было подобрать невозможно. На одном глазу врачи пытались сделать операцию, чтобы вернуть будущего солдата в строй призывников, но операция ничего не дала, кроме постоянной боли. Не спрашивайте, как он ездил на мотоцикле. Не знаю. На мой взгляд, ездил он просто отлично.

Я училась хорошо, институт не закончила случайно — ошиблась в выборе специальности. Бывает. Я читала книги и, в том числе, и стихи, и те самые вирши, которые были написаны Алексею, оценила сполна, неплохие, между прочим, были строчки. Было в них чувство. Мои родители годились его родителям в родители.

Поняли? Нет? В общем, его бабушка была на год старше моего отца. Мои родители были уже пенсионерами, отец всю жизнь проработал преподавателем в вузе, а мама — инженером-проектировщиком. Мой брат не служил в армии, разве только бывал на сборах, он закончил МГУ и жил в далекой Москве. Впрочем, все это не уберегло нашу семью в лихие девяностые от нищеты. Техникой в семье никто не увлекался.

Но не это делало Алексея таким далеким от меня. Просто у меня за плечами была уже целая жизнь, а у него — только школа, училище, работа и дом. И все. Я сменила минимум десять мест работы, он работал на нефтеперерабатывающем заводе всю жизнь. Мы были слишком разными. И, тем, не менее, мы все же были одинаковыми, но это я поняла намного позже. …В один прекрасный вечер, когда за окном уже стемнело, раздался настойчивый звонок в дверь. Родители были дома. Отец смотрел телевизор, а мама энергично гремела посудой на кухне, готовясь к ежегодной засолке огурцов. Я сидела за пишущей машинкой. Звонок настойчиво повторился, и я бросилась в прихожую. За дверями стоял Алексей.

— Привет, я тут с японцем! Эй, как тебя… Тоши! — он махнул кому-то рукой. — Заходи!