Зона Тьмы. 1000 рентген в час

— Сергей, я сейчас понизу поеду через «железку», ты — за мной. Головы спрячьте. Андрей, — это уже Чпоку, — давай по команде, вон на ту секцию, и потом по касательной «десятку» серую сбей. Внимание! Всем держаться! Пошёл!

«Тигр», оправдывая прозвище, данное ему создателями, взревел дизелем и, пробуксовав колёсами по засыпанному пылью и песком асфальту, рванул с места. Снеся мощным бампером секцию решётчатого забора и повинуясь умелым рукам Чпока, тяжёлая машина долбанула по касательной в переднее крыло вазовской легковушки, расчистив нам путь.

Краем глаза я заметил наверху какое-то движение, но рассмотреть, что же это было, не успел, мы уже были под путепроводом. Внедорожник заскакал по рельсам, и буквально через минуту мы были на другой стороне железной дороги.

— Чпок, вон дыра! Сто метров на одиннадцать часов! — непонятно зачем, Андрей и так видел эту прогалину в заборе, крикнул я.

— Заноза, на мосту зашевелились! — это уже Шляпа, вцепившийся в поручень у заднего окна. — Пятеро! Нет, семеро!

— Чем вооружены? — «Язык бы не прикусить за всеми этими разговорами!» — мелькнула мысль.

— «К… к-калаш» и ружья! — А Саня, похоже, всё-таки прикусил!

Ещё тридцать метров, и мы выскочили на ту сторону!

Глава 18

231 километр от предыдущей точки.

Штаб-квартира Совета Следопытов.

«О-хо-хо! Голова опять чугунная, наверное, давление поднялось из-за всей этой суматохи. Надо попробовать сегодня хотя бы в одиннадцать отбиться…» — И Глава Братства Следопытов откинулся на спинку роскошного кожаного кресла.

«Кабинетик у меня теперь дай боже всякому, и положение соответствующее. А вот спросил меня кто, хочу я всё это? Признаться самому себе иной раз труднее, чем кому-нибудь постороннему. Или другу. Пришёл бы сейчас Васька и спросил: „Витала, а если бы тебе дали шанс отыграть всё назад, согласился бы?“ И я честно бы ему ответил: „Да, Вася!“

Устал до отупения. Спасать, плести интриги. Людьми, как пешками, двигать… А остановиться нельзя, потому как для тех же людей.

Не реши мы тогда с Васей народ собирать и власть в свои руки брать, что бы вокруг творилось, а? Дерьмо, а не жизнь была бы! Что у нас тут тридцать лет назад творилось? С запада — прибалты, с востока — банды пермских „уголков“,[105] с юга всякая шушера прёт, стараясь последнее отобрать… Да и местные тоже хороши были, чуть не свалились к простому, но очень привлекательному принципу: „У кого ружьё — тот и прав“. Бр-р-р-р! Как вспомню — так вздрогну!

А наш первый отряд? Пятнадцать человек, вооружённых с бору по сосенке, кое-как одетых, без связи и с четырьмя машинами… Впрочем, вскоре машин стало куда как больше, чем людей… Тачки, брошенные из-за поломки или просто потому, что хозяин в атомном пламени сгорел, на каждом шагу стояли, а вот человека подходящего, с авантюрным настроем и ответственного при этом, — днем с огнём и в более спокойные времена сыскать трудно. Как мы тогда от перегрузки не загнулись — вообще непонятно! Банду отбить, потом сразу в рейд, добро собирать, по возвращении — людей в деревнях агитировать… Сына с женой, бывало, неделями не видел. Васька потому своего Илюшку в Следопыты тянул, что скучал сильно. А так — хоть на глазах почти всё время…»

За окном раздались весёлые детские крики.

«Ребятишки с горы на картах-тележках катаются. Каждую весну… И совершенно их не волнует, что для иных наш ДБК — „Дом без культуры“ — страшилка ещё та. Я ведь, когда мы из Бернова в Торжок перебирались, против заселения в городской Дом культуры был, но Васька уговорил. И магазины в торговых рядах — тоже его идея. Как продавали в крайнем слева электронику до Катастрофы, так и сейчас продают. А за ним „Игрушки“, а потом — „Свет“. Позже я уже сам понял, что не коммерции ради друг это затеял, якорь психологический для людей, вот что вышло. Примета, что жизнь налаживается. Ну и нашим хабар не так далеко везти».

У стоящего на столе «Панасоника» («Ох, как же радовались ребята, когда в кювете на ленинградской трассе нашли фургон, набитый оргтехникой! Только вот на налаживание телефонной сети ушло потом целых три года…») замигала лампочка вызова.

— Да, слушаю! — А в голове вертится: «Да пропадите вы все пропадом! И пяти минут спокойно посидеть не дадут!» И тут же другая мысль: «А кто тебя трубку поднимать заставлял? Пушкин, что ли?»

— Виталий Андреевич, это Терёшин, — голос Валерки звучит бодро, хоть парень уже третьи сутки без сна и на ногах, точнее — спит урывками и на колёсах. — К приёму гостей всё готово, от попов весточка пришла, что они наших приветили и дальше по железке отправили, так что можно ожидать — до места в срок доберутся.

— Это хорошо, Валера. Очень хорошо. — «Надёжные союзники посадские. Хоть первое время и пугали их тараканы. В молодости и с большого перепою привидеться не мог такой симбиоз — монахи и милиция. Всегда Стругацкие, с их всеобщей интеллигентской страшилкой — Святым Орденом, на память приходили. А на поверку оказалось очень даже ничего — душевно, можно сказать». — Что-нибудь ещё?